Насколько Лоуренс помнил карту, к северу был идеальный для волков лес, но они вовсе не ограничивались жизнью в его пределах. Чуть поодаль виднелись луга, поросшие особенно высокой травой, — отличное убежище для волков. И хотя было очевидно, что волки здесь водятся, Лоуренс всё же спросил на всякий случай:
— Как думаешь, есть тут волки?
Холо, посасывающая кусок вяленой баранины, посмотрела на него с нескрываемым удивлением:
— Мы, волки, не настолько глупы, чтобы караулить добычу там, где такой хороший обзор и нас легко заметить.
Холо мусолила мясо, неприлично причмокивая, и временами обнажала клыки, напоминавшие о её нечеловеческой природе. Глядя на её оскал, Лоуренс подумал, что Холо для волков своя, и эта мысль вызвала у него смешанные чувства. Если они повстречают стаю, ситуация будет не из простых.
— Думаю, всё нормально. Если уж вдруг попадутся, можно будет дать им вяленого мяса. Я не собираюсь ввязываться в бесполезные драки.
Лоуренс кивнул в ответ и пустил лошадь вперёд. Лёгкий ветерок вдруг донёс звериный запах, и Лоуренс тихонько помолился, попросив у Бога мирной дороги.
— Серебряная монета фарам.
— К сожалению, нет. Это фальшивый серебряный марийн.
— А разве не это фальшивый серебряный марийн?
— Это монета последнего князя-епископа Радеона.
— Хм…
Холо насупилась и замолчала, держа в своей маленькой ладони несколько монет. Заняться было совсем нечем, и Лоуренс учил её названиям монет, но даже ей — при всей её мудрости — было сложно разобраться во множестве монет похожего размера с однотипными узорами.
— Думаю, ты их запомнишь, когда станешь ими пользоваться.
Было заметно, что Холо воспринимает всё это слишком близко к сердцу, так что Лоуренс побоялся её дразнить и говорил осторожно, что уязвило Волчицу ещё больше. Она пронзительно взглянула на Лоуренса, а ушки под капюшоном гневно взметнулись вверх.
— Давай ещё раз! — крикнула она.
— Хорошо, тогда пойдём сверху.
— Да.
— Серебряный торени, серебряный филлинг, серебряный рют, фальшивый серебряный марийн, серебряный фарам, «Лысина короля Ламберта», серебряная монета Миттфингского собора, фальшивая монета Миттфингского собора, монета святого Миттфинга, монета Миттфингского рождества, а это…
— Послушай…
— Что? — Он поднял взгляд от монеток, лежащих в девичьей ладони.
Холо разозлилась, лицо было сильно нахмурено, и казалось, что она вот-вот заплачет.
Она впилась в Лоуренса взглядом:
— Ты надо мной издеваешься!
Тут он вспомнил, что говорил своему учителю ровно то же самое, когда пытался запомнить названия разнообразных денег. Лоуренс невольно рассмеялся.
— Р-р-р-р! — Холо обнажила клыки и зарычала.
Лоуренс поспешил объясниться:
— В епископстве Миттфинг правда выпускается очень много серебряных монет. Я совсем не издеваюсь!
— Тогда не смейся!
Тем не менее Лоуренс улыбнулся, когда всё ещё злая Холо снова посмотрела на монеты.
— Зачем им вообще столько монет?! Это слишком уж трудно.
— Их выпускают, когда появляется новое государство или когда страна разоряется, плюс к этому их без конца штампуют власти и священники, да и люди не прекращают создавать подделки. Серебряный рют изначально звали фальшивым торени. Но потом их стало так много, что они в конце концов были признаны отдельной валютой.
— Были бы они сделаны из кожи, я бы вмиг запомнила, — Холо понюхала монетки и раздражённо вздохнула.
Конечно, ведь Волчица может различать предметы по запаху. Однако Лоуренс всё же не понимал, насколько серьёзно она настроена.
— Прекрасный способ убить время, да?
Без тени улыбки в ответ Холо собрала монеты и пересыпала в руку Лоуренса.
— Ну всё, хватит. Я пошла спать.
Она проигнорировала укоризненную усмешку Лоуренса, встала и уж было пересела в телегу, как вдруг он спросил:
— А если придут волки, ты во сне услышишь?
— Естественно!