— Если нас окружат — быть беде.
Конечно, наёмники или бандиты представляют не меньшую угрозу, но человеческий язык они хотя бы понимают, и это немного успокаивает. А вот наладить контакт с волками куда сложнее. Совершенно непонятно, что может послужить поводом для нападения. Так что даже с Холо ему было неспокойно.
— Ну ты и паникёр! — Холо обернулась к Лоуренсу с ухмылкой: должно быть, понимала, что у того на душе. — Все животные, спят они или нет, неплохо чувствуют, что происходит вокруг. Только вы, люди, во сне беззащитны.
— Когда ты храпишь, в это с трудом верится.
Холо рассердилась:
— Я не храплю!
— Совсем тихо, но… — добавил он. Ведь всё-таки девушка посапывала, к тому же очень мило.
Однако Холо всё больше и больше хмурилась:
— Говорю же: я не храплю!
— Да понял я, — ответил он, посмеиваясь.
Волчица снова уселась рядом, прижалась к нему и сказала:
— Не храплю!
— Ну хорошо, хорошо!
Холо приняла всё так близко к сердцу, словно от этого зависела её честь, и Лоуренс почувствовал себя неловко под её пронзительным взглядом. С самой первой встречи она понукала им, и теперь торговец осознал, что уже успел с этим свыкнуться.
Похоже, Холо больше нечего было сказать, она недовольно скривила губы и отвернулась.
— И правда никого нет, — отметил он тихо, с мягкой улыбкой наблюдая за девушкой.
На широкой равнине, на сколько хватало глаз, не было ни души. Ему казалось, что, несмотря на слухи о волках, тут всё же должны быть люди, поскольку это самая короткая дорога в Рюбинхайген, но, обернувшись, он убедился, что и позади никого не видно.
— Слухи — страшная сила, — заметила Холо.
Она всё ещё глупо, по-ребячески дулась, отвернувшись от Лоуренса.
— Точно, — кивнул он, посмеиваясь над её поведением.
— Но всё-таки здесь кое-кто есть, — вдруг проговорила она уже совсем другим тоном и сию же секунду спрятала под плащ пляшущий из стороны в сторону хвост. Но тут же вздохнула со скукой.
До сих пор, если мимо них должен был проехать какой-нибудь торговец, она спокойно причёсывала хвост, не спеша его скрыть. Заметив её стремительное движение, Лоуренс немало удивился. Разгадка не заставила себя долго ждать.
— Пахнет овцами! Значит, где-то рядом их гадкий пастух!
Если в поле пахнет овцами, то и пастух поблизости. Всем известен необычайный нюх пастухов на волков. Говоря о пастухе, Холо сморщилась с явной неприязнью. Пастухи и волки враждовали испокон веков. Хотя, если уж говорить совсем честно, волки и торговцам враги, но Лоуренс решил об этом не напоминать.
— И как быть? Объедем?
— Нет уж, пусть бежит он. Мне скрываться незачем.
Угрюмая фраза показалась ему забавной, и Лоуренс невольно рассмеялся. Холо бросила недовольный взгляд, но он сделал вид, что не заметил.
— Ну, раз ты так говоришь, не будем сворачивать. И дорога эта удобная.
Холо кивнула, не проронив ни слова, и Лоуренс покрепче перехватил поводья. Телега продолжила свой путь через поле, и вскоре вдалеке показались белые точки, в которых угадывались овцы. Холо по-прежнему угрюмо молчала, а Лоуренс украдкой посмотрел на неё, но зоркая Волчица заметила взгляд, фыркнула и поморщилась, скривив губы.
— Я ненавижу пастухов дольше, чем ты живёшь! Невозможно, чтобы мы вдруг нашли общий язык, — сказала она, посмотрела вниз и вздохнула. — Представь, у тебя перед глазами такое вкусное мясо, но ты не можешь и кусочка попробовать. Ты бы тоже их возненавидел, верно?
Её серьёзный тон показался ему забавным, но Лоуренс старался не подавать виду и смотрел прямо перед собой, ведь Холо не шутила. Наконец повозка подъехала на расстояние, с которого Лоуренс уже мог отчётливо разглядеть овец. Они шли, сбившись в пушистые кучки, поэтому трудно было сказать, сколько их точно. Наверное, не больше четырнадцати. Животные неспешно щипали траву и беспечно прогуливались.
Разумеется, в поле были не только овцы, но и пастушья собака. Сам пастух, столь ненавистный Холо, был одет в плащ цвета жухлой травы, с его светло-серого пояса свисал рожок. В руках он держал посох выше себя самого, к концу которого был прикреплён небольшой, помещавшийся в ладони, колокольчик. Вокруг вертелась чёрная собака, охраняя территорию своего хозяина. Её шерсть была очень длинной, поэтому, когда собака бежала, она напоминала чёрное пламя, и только морда и кончики лап были белыми.
Говорят, повстречавшись в дороге с пастухом, путешественник должен следовать двум правилам. Во-первых, нельзя обижать пастуха. А во-вторых, нужно убедиться, не прячется ли под его капюшоном демон. Работа у пастухов ещё более одинокая, чем у торговцев. Из-за неё пастухов часто не воспринимают как обычных людей. Ведь человека, который изо дня в день совсем один бредёт по широким полям в сопровождении множества животных, с посохом в одной руке и рогом в другой, очень легко вообразить колдуном и повелителем зверей. Говорят, если повстречаешь в пути пастуха, получишь благословение местных духов, и у тебя неделю не будет никаких дурных происшествий. Но ещё поговаривают, что в их обличии скрывается дьявол, и, если будешь неосторожен, он запрёт твою душу в одной из овец. Лоуренсу вовсе не казалось странным существование таких поверий. Вид пастухов действительно наводил на подобные мысли.