Солнце уже поднялось, утренний стылый воздух стал гораздо мягче, но Лоуренс по-прежнему тяжело вздыхал. Мех Волчицы манил обещанием тепла зимней ночью, но отныне на хвост Холо страшно даже дышать. Хоть у Бога спрашивай, как тут быть.
В таком настроении прошло утро, когда завершилась их поездка — завершилась неожиданно быстро. Так как им не встретилось по дороге ни души, Лоуренс уже решил, что ехать предстоит ещё долго, однако, едва они обогнули небольшой холмик, впереди показался город.
В этих краях Лоуренс не бывал ни разу и совсем не знал здешних мест.
Земли, где они сейчас находились, простирались чуть восточнее огромной Проании — страны, где бок о бок жили последователи Истинной веры и язычники. Неизвестно, представляли ли места какой-либо интерес для военных нужд, но торговцу здесь делать было нечего. Однако причина посетить неизвестный город у Лоуренса имелась: приехал он сюда ради девушки, которая, как чертёнок, посапывала сейчас на его коленях. В конце концов, Холо отправилась с ним в путь именно для того, чтобы добраться до своей родины.
Но очень уж давно Волчица её покинула. И сами места, и дорогу к ним она едва помнила, а времени с тех пор прошло столько, что мир мог измениться до неузнаваемости, поэтому Холо хотелось расспросить людей о своих краях, даже если бы пришлось узнать, что её родного Йойса уже не существует.
Так, в городе язычников Кумерсуне, от которого повозку теперь отделяло шесть дней пути, удалось встретиться и поговорить с монахиней Дианой, хранительницей древних сказаний. Она же поведала о монахе, собирающем предания о языческих богах. Монастырь его, видимо, находился в каком-то захолустье, и только священник из церкви города Терэо знал, где это. Но даже дорога до Терэо известна не каждому — спрашивать её следовало в городе Энберге, до которого путники наконец и добрались.
— Хочу сладкого хлеба, — заявила Холо, как только проснулась; повозка как раз стояла перед воротами на въезде в город. — Да не просто сладкого, а пшеничного.
Желание спутницы обошлось бы в кругленькую сумму, но Лоуренс не имел права отказать. Он не знал, какой товар ценится у местных жителей, поэтому в Кумерсуне закупился пшеницей у Марка, знакомого торговца зерном. Однако все шесть дней поездки приходилось есть горький ржаной хлеб, и Холо до сих пор пеняла Лоуренсу за такую скупость.
Он приуныл, представив себе, до чего вкусный, пышный, мягкий и дорогой хлеб предстоит купить.
— Сначала надо продать товар.
— Так и быть, дело это недолгое.
Именно Холо некогда упросила Лоуренса взять её в дорогу, но это вовсе не мешало ей бесцеремонно им командовать. Видимо, прочитав его мысли, Волчица лукаво продолжила, потирая под одеждой хвост:
— Что поделать, ведь мой хвост, став твоей подушкой, порядком потрепался. Ныне мой черёд потрепать тебя, иначе где же справедливость?
Лоуренс ожидал, что ему ещё не раз припомнят недавний проступок, но эти слова означали готовность сменить гнев на милость.
«Ну и ну», — подумал он не без облегчения и направил повозку к мучной лавке.
Город Энберг хоть и был расположен в глухих краях, но всё-таки являлся местной торговой столицей, поэтому здесь царило оживление. Видно, Лоуренс и Холо по чистой случайности никого не встретили по дороге.
На городской площади кипела торговая жизнь: купцы из окрестных деревень привозили и складывали зерно и овощи, даже приводили скотину, тут же ходили покупатели. Большая церковь тоже полнилась людьми: в дверях, гостеприимно распахнутых, то и дело появлялись пришедшие на службу или желающие просто помолиться.
С виду — заурядный провинциальный городок.
У городской стражи Лоуренс узнал, что крупнейшая мучная лавка здесь — торговая гильдия Линдотта, и такая кичливость (надо же — мучную лавку назвать гильдией!), как ничто другое, выдавала провинциальность её хозяев.
Впрочем, вскоре стало понятно, что подобное зазнайство было небезосновательным: огромный торговый дом и великолепный склад, расположенные на чистой ровной улице к северу от площади, принадлежали именно мучной лавке Линдотта.