В Кумерсуне Лоуренс купил пшеницы примерно на триста монет торени, причём взял поровну отборной, чисто просеянной пшеничной муки и обмолоченного зерна. В холодных краях пшеница растёт плохо, поэтому чем дальше заехать на север, тем выгоднее её можно продать. Правда, если в пути застанет дождь, то он быстро приведёт товар в негодность, да и покупателя найти сложно: немногие могут позволить себе ежедневно на столе пшеничный хлеб.
Заполнить повозку пшеницей Лоуренса заставила жадность, присущая только торговцам: ехать порожним решительно не хотелось. Да и получив большую прибыль в Кумерсуне, он решил, что можно гульнуть разок. Кроме того, в таком городе, как Энберг, должны найтись представители знати или люди Церкви, а потому, рассудил торговец, в мучной лавке его товар охотно купят.
— Так у вас пшеница, — растерянно выдал Линдотт, глава гильдии.
Именно этот мужчина, из-за своей тучности похожий скорее на хозяина мясной лавки, нежели мельницы, вышел к путникам, как только стало известно, что они приехали продать пшеницу.
— Да, здесь мука и зерно — поровну того и другого, всё — высшего сорта.
— Вижу-вижу. Вкуснейший хлеб можно испечь. Только вот ведь какое дело: в этом году рожь уродилась на славу. Поэтому, сами понимаете, не до пшеницы теперь.
В самом деле, на просторном складе лежали груды мешков, похоже с зерном, а на стенах висели таблички, на которых мелом было написано место доставки.
— Но пшеница, конечно же, товар чрезвычайно прибыльный. Купили бы с удовольствием, да заплатить нечем.
Другими словами, рожь, которая неизменно пользовалась спросом, ценилась гильдией больше, чем пшеница, годившаяся на продажу лишь богачам, — ещё неизвестно, купят ли. Кроме того, в захолустье дорожат налаженными связями: пока крестьяне каждый год исправно привозят на продажу рожь, можно не бояться разорения, если вдруг появятся новые торговцы.
— Вы, верно, странствующий торговец? Новый рынок осваиваете?
— Да нет, просто решил товар продать по дороге.
— Даже так. А едете куда?
— Собираюсь в Ренос, но перед этим думал заехать в одно место.
Линдотт захлопал глазами: город Ренос находился севернее Энберга, и владелец торговой гильдии (пусть та и была по сути мучной лавкой), конечно, знал о нём.
— Далеко же вы собрались… — протянул он, очевидно желая сказать, что обычно дальше Энберга торговцы не заезжают.
— В общем-то, собрался я пока в Терэо, — проговорил Лоуренс, и тут уже его собеседник не смог скрыть изумления.
— Да зачем же вам в Терэо?
— Есть у меня дело в тамошней церкви. К слову, не подскажете ли мне заодно туда дорогу?
Взгляд Линдотта сделался задумчивым, будто его спросили о цене на товар, который торговец продавал впервые.
— Вы не заблудитесь: ехать всё время прямо и прямо. Полдня пути на повозке, хоть дорога не из лучших, — наконец ответил он.
Судя по его удивлению, в Терэо было совершенно нечем заняться.
Линдотт что-то промычал, а затем взглянул на повозку Лоуренса:
— На обратном пути сюда завернёте?
— Простите, возвращаться я буду другой дорогой.
Вероятно, Линдотт думал забрать пшеницу сейчас, а расплатиться хотел, когда Лоуренс будет возвращаться, но тот не собирался налаживать в этих краях торговые связи.
— Что ж, тогда жаль, но, видимо, сделка не состоится.
Линдотт сокрушённо вздохнул, но в его сожаление верилось лишь наполовину.
Покупать отборную пшеницу у незнакомого торговца — всё равно что испытывать судьбу: кто знает, чистая ли мука или не без примеси; к тому же прекрасный вид товара не говорил о хорошем качестве — испечёшь из такой муки хлеб, а его и есть-то нельзя. Но, купив пшеницу в долг, можно сбыть её аристократу из глубинки или избавиться как-то иначе, если качество подведёт.
Впрочем, Лоуренс не торопился продавать свой товар, поэтому, поняв, что сделка не состоится, просто пожал руку Линдотту:
— Видно, пшеницу всё-таки легче сбыть в виде готового хлеба, нежели как муку.
Вкусный хлеб или нет, узнать очень просто — достаточно его надкусить. Здесь лучше один раз попробовать, чем сто раз услышать речи, воспевающие качество муки.
— Ха-ха! Да уж, все мы, торговцы, так считаем. Но попробуй заикнись об этом при хлебопекарях — сразу вспыхнет ссора.
— А вам приходится с ними считаться?
— Ещё как. Ведь едва те узнают, что кто-то, кроме них, печёт хлеб, придут к тому со своими каменными скалками.