Хозяин подбрасывал уголь в жаровню, потягивал вино и рассказывал о своих далеко идущих планах:
— В следующем году поеду в паломничество на юг.
Заметив Лоуренса, он перевёл на того взгляд. У хозяина были синие глаза и кустистые брови.
— Третий этаж, с окном.
— Хорошо, третий этаж, э-э-э… с окном?
Оплачивать можно было как при заселении, так и по выезде, но, когда владелец такой неразговорчивый, лучше заплатить сразу: это обычно развязывает язык. Поэтому Лоуренс положил на стол плату за несколько ночей вперёд, но, удивившись словам хозяина, обернулся.
— Да, с окном, — ещё раз прокряхтел хозяин и закрыл глаза.
Явно дал понять, что не хочет разговаривать.
Лоуренс покрутил головой, но решил оставить всё как есть и разобраться с этим позже. Он поднялся по лестнице, перила которой потемнели от старости.
Как и можно было ожидать от кожевенной мастерской, на втором этаже находились гостиная с печкой, комната хозяина мастерской и кухня. Из необычного был только камин прямо посередине гостиной — благодаря ему отапливались комнаты третьего и четвёртого этажей. Чтобы дым не коптил комнаты, пришлось серьёзно изменить планировку. Видно, хозяин был рачительный и очень заботился о своих учениках.
Этого молчаливого, но доброго хозяина, который в прошлом был кожевником, звали Арольд Эклунд.
Наверное, по вечерам в этой гостиной странной формы собираются постояльцы, приносят с собой выпивку и ведут дружеские беседы. Сейчас же слышалось только потрескивание дров в камине.
На третьем этаже было четыре комнаты. Во времена работы мастерской служебные помещения и комнаты учеников располагались на четвёртом этаже, поэтому здесь комнаты побольше. Однако не все комнаты выигрывают от наличия камина: одна из четырёх выходит окном на улицу, расплачиваясь за эту возможность отсутствием обогрева. Комната с окном означает, что в ней не будет тепло.
Лоуренс вспомнил, что Холо, вообще-то, предпочла свету тепло, но, когда он вошёл, та уже лежала в кровати, разбросав по комнате промокшую одежду.
«Неужели плачет?» — подумал было Лоуренс, но, увидев, как мерно вздымается одеяло, понял, что Холо спит.
Её усталость была гораздо сильнее гнева.
Лоуренс собрал разбросанные вещи и повесил их на спинку стула, затем разделся сам.
Самый приятный момент в путешествиях — это когда ты в гостинице снимаешь с себя промокшую одежду, тяжёлую, как глина, и переодеваешься в привычное сухое платье.
В таком виде немного прохладно, но это лучше, чем оставаться в мокрой уличной одежде. Кстати, её нужно высушить на втором этаже у камина, пока ещё никто не пришёл. К вечеру в этой комнате станет так холодно, будто в чистом поле в палатке без костра. Даже одеяло не поможет согреться. Лоуренс собрал в охапку свою одежду и одежду Холо и с видом слуги, не терпящего подобную работу, уже собрался выйти из комнаты, как кое-что заметил. Хвост Холо торчал из-под одеяла и был похож на начинку из сыра и бекона, зажатую между кусками хлеба.
«Вот хитрюга!» — улыбнулся Лоуренс.
Это выглядело как хитрость, на которую идёт девушка благородного происхождения, чтобы поймать взгляд рыцаря, позволяя тому заглянуть в щель между ставнями и полюбоваться её красивыми длинными волосами.
Лоуренсу ничего не оставалось, кроме как сказать:
— У тебя великолепный хвост. Тёплый и пушистый!
В следующее мгновение Холо втянула хвост под одеяло.
Лоуренс вздохнул.
Холо в этом очень трогательна. Если она получает похвалу от него, Лоуренса, то обидные слова от чужих людей перестают её волновать. Хотя гнев наверняка затаился в глубине её души.
Всё-таки она вынудила Лоуренса похвалить её хвост.
Спускаясь по лестнице, он не удержался от вздоха и грустной улыбки. Единственной причиной тому была Холо. Она по-своему заигрывала с ним. А он был не прочь попасться в эти сети.
Как хорошо, что рядом с ним сейчас нет Волчицы, читающей человеческие души как открытую книгу, так что можно думать о том о сём без всякой опаски. Лоуренс спустился на второй этаж, в гостиную, где горел камин.
В гостиной никого не было, только потрескивали дрова. Мебель почти отсутствовала, лишь кресло освещалось подрагивающими отблесками огня. Конечно, одного стула было недостаточно, чтобы повесить всю одежду, но Лоуренса это не беспокоило. В стены гостиной там и сям были наполовину вбиты гвозди. Торчащие части были загнуты и использовались в качестве крючков. К некоторым были привязаны верёвки, которые можно натянуть и закрепить на гвоздях противоположной стены. В дождливые дни на верёвках сушилась одежда постояльцев, а в солнечные вялили мясо и овощи в дорогу.