— Но что же ты забыл в Кэльбе? В такое время года добрые суда туда почти что и не ходят.
Лодочник с необычным именем Ибн Рагуса оказался выходцем из далёкой деревушки, расположенной в северной части западного побережья, которая вполне заслужила право называться медвежьим утлом.
Жителей северных земель Лоуренс представлял себе подтянутыми молчунами с зимним загаром и цепким взглядом. Однако Рагуса оказался дородным мужчиной с громким голосом, а вину за красный цвет его лица, пожалуй, стоило возложить не на солнце, а на выпивку.
— Да то же, что и все остальные. Пушнину продать надо.
— Да?
Рагуса смерил Лоуренса взглядом и покрутил шеей, утопленной в могучих плечах.
— Не вижу у тебя груза.
— Что поделать, напарник оставил меня в дураках. — Лоуренс показал на опухшую щёку.
Лодочник расхохотался, и его лицо стало совсем похоже на морду отъевшегося хомяка.
— Да уж, бывает! — Он хлопнул Лоуренса по плечу и спросил: — Ну а спутница-то где?
— Она ушла еды купить… — Торговец хотел показать подбородком на городские лавки, но вдруг почувствовал, что сбоку от него кто-то есть, и повернул голову.
Холо оказалась рядом и стояла с таким видом, будто пребывала там уже несколько лет.
— Вот она.
— Ого! Славный у тебя груз. — Поглядев на Холо, Рагуса громко хлопнул в ладоши.
Девушка повела плечами: голоса у лодочников раскатистые, а Холо могла услышать даже то, как у человека поднимаются брови. Пожалуй, для её чувствительных ушей это испытание не из лёгких.
— Как зовут-то?
Рагуса обратился не к самой Холо, а к Лоуренсу — похоже, решил, что они муж и жена. Видимо, он и не думал к ней подкатывать (как некий меняла), и на том спасибо.
С плеча у девушки свешивалась сумка — должно быть, с хлебом, а в руках она держала небольшой бочонок. Холо, следуя своему образу скромной монахини, выполнявшей поручение, выжидательно посмотрела на Лоуренса. На людях она всегда обращалась к нему с должным почтением: отчасти потому-то он и не мог сердиться на неё за насмешки.
— Её имя Холо.
— Хо-хо, хорошее имя! Будем знакомы. А я Рагуса, но все называют меня «королём реки Ром»!
Мужчин хлебом не корми, дай порисоваться перед хорошенькой девушкой. Рагуса подбоченился и подал крепкую мозолистую руку Холо, годившейся ему в дочери.
— Однако теперь я спокоен: по реке мы спустимся в целости и сохранности.
— Это почему же?
Рагуса улыбнулся, сверкнув зубами, расхохотался и похлопал Холо по узкому плечу:
— Как почему? Всем известно, что спокойное плавание могут вымолить только красотки!
В самом деле, носы торговых кораблей, предназначенных для долгих плаваний, украшали женские фигуры. Обычно то были языческие богини или женщины, возведённые Церковью в лик святых, и, кажется, именно божества женского пола лучше всех защищали корабли: не зря же последним часто давали женские имена.
Кому, как не Холо, просить у судьбы спокойного путешествия по суше; однако предстояло пуститься в путь по воде, и тут уже Волчице на успех надеяться не стоило. Лоуренс вдруг представил, как девушка плывёт по-собачьи, и еле удержался от смеха.
— Ну как, вы готовы? Я не спешу сбыть пушнину, как эти торопыги, но срочный груз есть и у меня.
— Да, пожалуй, готовы. Ты ведь всё купила? — обратился Лоуренс к Холо, и та кивнула.
— Тогда садитесь на свободное место. Заплатите потом.
На судах, окружённых водой со всех сторон даже в порту, проехать зайцем было весьма непросто, именно поэтому их владельцы обычно предпочитали рассчитываться после плавания.
— Да, и вообразите, что вы на большом корабле, — заявил Рагуса.
Хохот у него был громкий, раскатистый, как и у большинства лодочников.
Для судна, перевозящего груз по реке, лодка у Рагусы была маловата: без паруса, с плоским днищем, к тому же довольно длинная и узкая. Окажись она чуть поменьше — и с плохим гребцом перевернулась бы сразу же, едва сойдя на воду.
В центральной части высилась огромная — человеку до пояса — груда льняных мешков с каким-то товаром. В каждом из них могла бы поместиться Холо. Судя по высыпавшемуся через прорехи содержимому, Лоуренс заключил, что там пшеница и бобы.
Рядом с мешками, ближе к корме, лежало несколько деревянных ящиков. Конечно, открыть их и заглянуть внутрь не представлялось возможным, но, по-видимому, вещи в них перевозились довольно ценные: на стенках Лоуренс заметил какую-то печать, возможно, герб. Пожалуй, именно об этом срочном грузе и упоминал Рагуса. Будучи торговцем, пройти мимо такого Лоуренс никак не мог — разумеется, содержимое ящиков живо заинтересовало его.