Он нуждался в ней. Если бы он знал, где ее найти, то пошел бы к ней, чтобы унять боль и чувство острой необходимости, и будь прокляты правила.
Логика? К черту логику. Он проехал мимо станции здравомыслия и в какой-то момент прошлой ночи сошел на станции чистого желания. Проще говоря, он возьмет ее, сделает то, чего он жаждет, и попытается насытить зверя, растущего внутри него, жадно пожирающего самый тонкий намек на ее запах.
Когда она появилась, ему пришлось бороться с желанием схватить ее и унести в тайное место, будто варвару. Куда-то, где он мог снять клочки красного атласа, покрывающего ее, и окунуться в ее сексуальное маленькое тело.
Получив небольшое преимущество в борьбе за собственное здравомыслие, он все же не смог удержаться от того, чтобы прижаться к ней сзади и вдавить свой член в изгибы ее задницы
Она не сопротивлялась, не стеснялась позволять ему прикосновения, вместо этого изгибаясь и крепче вжимаясь в него. Когда ее ногти впились в его запястья, потребовалась каждая капля его искромсанного самоконтроля, чтоб не взять ее прямо на стойке регистрации.
Освободив ее, он подавил свои потребности, и напомнил себе, что планировал уединиться. Он не будет устраивать шоу для других, не сегодня. Нет, он оставит свою маленькую волчицу для себя.
— Пойдем, — сказал он, выкручивая руку, чтобы перехватить ее запястье там, где она его поймала.
Его маленькая волчица повиновалась, казалось, так же как и он желая продолжить игры, которые они начали накануне. Войдя в комнату, он резко вдавил ее в дверь. Жесткий толчок вырвал стон из ее горла — музыка для его изголодавшегося слуха — и он наклонился к ней ближе, чтоб ощутить аромат, которого он так отчаянно жаждал.
Он никогда не был тем, кто считал поцелуи интересным занятием. Это было средством достижения цели, способом заставить женщину вздыхать и оставить слегка ошеломленной, а вовсе не тем, от чего он получал удовольствие.
Его язык толкался в нее, подражая движению, которое ему понравилось бы повторить своим членом, и она отвечала с равным рвением. Подняв ее задницу повыше, подтащив ее так, чтобы она прижималась к грубой деревянной двери, он вжимался в ее пах своим болезненно напряженным членом и она извивалась от его толчков. Ее ногти царапали кожу его головы и он проглотил ее тихий вскрик, когда его руки сжали ее задницу.
Мягкая. Ее круглая попка была такой мягкой под его руками, которыми он так жестко сжимал ее. Ведьма в его руках распалялась все сильнее, извиваясь с упоительной несдержанностью.
Не думая о логике или осторожности, он схватил лифчик и сорвал с нее тонкий красный шелк. Тот порвался, не выдержав огня, который она разожгла своим запахом, тихими звуками, которые она издавала. Ее глаза, когда он рассматривал лицо спрятанное за проклятой кожаной волчьей маской, сияли почти неестественным блеском, но затем она потянулась за еще одним поцелуем и его мысли растворились.
Одной рукой он потянулся между ними, одним движением расстегнул пуговицу джинсов молнию. Из-за обязательной проверки, проводимой для членов клуба, он знал, что у нее не было инфекции, но ему следовало воспользоваться презервативом…
— Нет, — прошептала она. Обхватив его лицо своими маленькими ручками, она покачала головой. — Хочу чувствовать тебя. Это безопасно; Я предохраняюсь.
Ему все равно стоило сопротивляться, но мысль о том, чтобы погрузиться в нее овладела им, пробудив новый неожиданный кинк. Он тоже хотел чувствовать ее, все горячее, влажное и сжимающееся как перчатка вокруг него.
— Уверена?
За ее кивком последовало прикосновение ее белых зубов к его плечу. Обычно он шлепал сабу, отважившуюся укусить его. По какой-то причине укус Люпин сделал его рычащим, нуждающимся и желающим большего.
— Будь осторожна, маленькая волчица. Я все еще тут главный.
Ее взгляд опустился, покорность овладела ею, и она задыхалась, ожидая. Не беспокоясь о том, чтоб снять брюки, он сорвал ее трусики так же как перед этим уничтожил лифчик. Одно уверенное движение обнажило ее для его взгляда и, когда аромат ее возбуждения достиг его носа, ему пришлось сражаться с волной беспричинной свирепости. Он хотел ощутить больше запаха и отказывался ждать.