Я стояла как вкопанная и не могла ничего сделать, не сдинуться с места, не бежать. Моё сердце разрывалось на части, слезы полились градом и душа кричала от боли:
– Нет! Только не это! Нет!
Я подбежала, села на колени и стала искать на шее пульс Отважного Охотника. Никак не могла найти, слезы застилали глаза, я только и успела смахивать их со щёк. Единственное, что я слышала – это громкий стук моего сердца и я повторяла себе:
– Хоть был бы жив! Хоть был бы жив! Живи! Живи, мой Отважный Охотник! Ты не можешь сейчас от меня уйти. Я не допущу этого!
Наконец-то я нашла его пульс. Он еле прощупывался. Дыхание было затрудненное.
– Главное, что жив! Он жив! – кричала я сама себе, смахивая очередную скатившуюся слезу со щеки и умоляя саму себя: – Соберись, Лиана! Не распускай нюни. У тебя должен быть трезвый ум и твердая рука. Ты сейчас врач, а невлюбленная девчонка. Соберись! Ты нужна ему!
Слезы моментально прекратились. Уверенно встав и схватив свой рюкзак, где находились нужные мне инструменты, подбежала к Охотнику.
Я попыталась вытащить Отважного Охотника из под туши убитого медведя. Мне удалось это сделать с большими трудностями. Использовала палку, как рычаг, как когда-то сделала я, освобождая волчонка из капкана. Медведь весил килограммов двести.
Я увидела огромную рану на груди, след оставленных когтей. Рана была глубокой. Кровь струилась из этой раны быстро. Требовалась хирургическое вмешательство. Подумав, еще ребра, наверное, сломаны. Надо проверить. Один только вес медведя чего стоит. Я бы под таким весом сломалась, как маленькая тоненькая тростинка.
Недолго думая, я схватила инструменты, лежащие у меня в сумке. Счёт шел на минуты.
Операция началась…
Сколько времени длилась операция, не знаю. Знаю, только то, что он жив. Это главное! В ближайшие сутки, а может двое, а может трое суток будут решающими. Я очень надеялась, что сила и молодость победят и он выздоровеет в скором времени.
Он спал, а я тихонько сидела на коленях на земле возле него и держала за руку. Его рука была такой теплой, большой, что моя маленькая ладошка тонула в ней.
Я так крепко держала его руку, будто боялась, что он пропадет, исчезнет навсегда и я его больше никогда не увижу. Он лежал на земле и спал. Выглядел таким беспомощным и одновременно сильным, таким бледным и одновременно красивым. Мне хотелось его обнять, прикоснуться, поцеловать. Но не сейчас, не время.
Я сидела и не могла шелохнуться, все прислушивалась к его дыханию, смотрела как грудь медленно поднимается и опускается, убеждаясь, что он дышит, что с ним всё будет в порядке.
Но я прекрасно понимала, нельзя так сидеть, а он не может весь день лежать на холодной земле. Тем более, сюда, к малиннику, могут нагрянуть и другие медведи. Здесь опасно оставаться. Мне никто не может помочь. Сейчас я больше всего на свете жалела, что у меня нет наставника, кто мог бы помочь развить дар. Я не могу полноценно пользоваться своим даром тогда, когда он мне очень необходим.
Волки были далеко от меня, и я их не слышала. Я хотела позвать, но никак у меня не получалось. Надеялась, что они начнут меня искать, если я не приду к завтрашнему дню. Тем более я не могла пропустить процедуру, которую делала каждый день волчонку. Она ему была жизненно необходима.
Сидела и думала, как подальше Отважного Охотника от этого места оттащить. Он тяжелый. Одной трудно будет! Вместе с ним точно не смогу добраться до логова. Да и нельзя ему туда. Он ничего не должен знать о волках.
Надо носилки сделать. Но как? Сижу и думаю, сама с собой разговариваю: – Лиана, соображай! Ты умная! Если не придумаешь, то жизнь его будет в опасности. Лиана, ты же этого не хочешь? Думай! Преподаватель по истории рассказывал, как солдаты делали носилки в полевых условиях. Вспоминай!
Взгляд упал на ветки деревьев, и сразу все встало на свои места. Ветки! Веревка! Вот, что мне надо!
Через час носилки уже были готовы. Осталось только Отважного Охотника на носилки положить. Это самая сложная задача. Это надо сделать аккуратно и осторожно, чтобы хуже ему не стало. Положив на носилки, связала его оставшейся веревкой, чтобы не упал. Взяла носилки за ручки с одной стороны и попыталась сдвинуться с места. Удалось это сделать с трудом. Только своим упорством, своим желанием спасти Отважного Охотника удалось мне тащить носилки по земле. Сзади оставались следы – две бороздки от носилок, говорившие о том, что недавно мы прошли здесь. Медленным шагом плелась я вперед подальше от этого места.