Вынимая перед обедом противень с румяными карасями из духовки, услышала шаги на крыльце. Потом скрипнула дверь, Роман осторожно ступил на кухню и сказал:
— Я просто не смог пройти мимо, не хватило силы воли — такие запахи… Ты покормишь меня, женщина? Голодный мужчина — злой мужчина.
И ответилось так же легко и просто:
— Возьми с полки в прихожей газеты — накрой стол, что в саду. Сейчас вынесу противень туда — дома душно от духовки и рыбой сильно пахнет. Там яблони… красиво сейчас.
Он уточнил:
— Что еще отнести?
— Я сама, ты еще не знаешь — где что лежит.
Почему сказала «еще» — не знала сама. Потом мы сидели под яблонями и ели карасей в сметане. Я накладывала еду ему на тарелку, резала хлеб. Подсовывала соль под руку, если вдруг покажется, что недосолено. Наливала в чашку компот, который по украинской традиции не переводился в доме. Делала все так, как мама делала для моего отчима, для папы Вани.
Это было правильно — что женщина хлопочет за столом, ухаживает за мужчиной. Это было приятно — что ему нравится еда, приготовленная мною, что он почти не отводит от меня глаз. Хвалит, не притворяясь. С удовольствием оглядывает сад. Стряхивает лепестки яблоневого цвета с одежды, убирает их из тарелки с едой…
Мы говорили много и долго. Он рассказывал о том, чем занимается, о своей семье, жизни. Я рассказала о своей способности видеть клады, о том, куда идут вырученные за них деньги.
Роман ушел, когда уже темнело. Я встретила его напряженный просящий взгляд и сказала:
— Ты иди, вечереет уже.
Он ушел только после того, как помог унести в дом посуду из сада. А у меня сил стало только помыть ее — упала и уснула, как убитая. Впервые за долгое — долгое время мне было хорошо и спокойно… и даже радостно, как-то тихо радостно…
Глава 18
Роман выбрал участок для дома. То самое озеро, на берегу которого они спали с Саной. Только он собирался построить там не жилой дом, а небольшой домик, крохотный теремок в одну комнатку — с большой кроватью внутри. Перед глазами стояла та картина, что он представлял себе однажды — они вдвоем и потом бег по ночному синему лесу.
Нужно было отвести бригадира строителей на место и рассказать, чего он хочет, какой домик ему нужен. Но позвонил отец и после разговора с ним он понял, что нужно спешить и времени на дом нет совершенно.
Дед через друзей в Канаде выяснил, кого искали волки с Украины — беглую жену, маму Саны. А значит — и дочку. Дед выкрутился, объяснил свой интерес достоверно. Даже получил от Саныча скан-копию свидетельства о смерти родителей Саны и переслал ее бывшему мужу. Про ребенка сказал, что такового не имеется. Но и он, и отец были уверены, что те захотят проверить. И они были в своем праве — и искать жену, и забрать дочь. Зря дед проявил любопытство. Роман и сам сейчас мог рассказать ему, как именно попадают клады в руки родни лешего.
Сейчас нужно было скорее взять Сану в свою семью, чтобы никто больше не мог заявить свои права на нее. А для этого закрыть все другие вопросы — помочь Лане и… перед глазами стояла картинка, как леший обнимает Сану, защищая ее от него. Не в этом ли причина его отказа лешинке? Ревность плохое чувство, но оно грызло его, заставляя убедиться, что он ошибается. Нужно устранить соперника, даже если он выдуман им самим.
Этот вечер точно был красивым — ясным, теплым, тихим. Очень подходящим для соблазнения. Роман и Сардилана шли по широкой лесной тропинке к дому лешего. Причина визита была уважительной — плечи Романа оттягивал тяжелый рюкзак с продуктами, а руки — пакеты с пирогами, жареной рыбой, сметаной, творогом. Сардилана тревожилась, как он там — без нормальной еды? И заставила переживать об этом деревенских женщин. Вот и собрали для лешего «вкусненького».
У девушки в рюкзачке спрятался небольшой плейер. Она очень постаралась выглядеть сегодня красивой, просто очень красивой. Но Роман заставил ее умыться, смыть все это безобразие, что она нарисовала себе. Ей не нужно было украшать себя, просто не было необходимости. Он оценил ее наряд — белую прямую рубашку с широкими длинными рукавами, расшитую по краю цветными геометрическими узорами и опять с бахромой понизу. Но отмел кучу бус и золотых монет, еще царских, скрепленных в ожерелье. Сказал убрать все, кроме пары широких браслетов, подчеркивающих нежность ее тонких, смуглых рук. Сардилана выглядела, как невеста — нежной, трогательно юной и экзотично, просто нереально красивой.
Она не показывала, что волнуется, хотя, когда он потянулся к ней, чтобы ободрить и шутя пожать ее руку, почувствовал, что ее ладонь подрагивает.
У них почти получилось… Они нашли дом Прохора, вручили ему подарки, накормили его. Даже выпросили большой костер, чтобы полюбоваться игрой огня в ночи.
Леший с Романом сидели на плоско стесанном бревне напротив костра, когда Сардилана тихонько и нежно засмеялась и включила свой плейер. Начала танцевать…
Тихим рокотом по лесу разнеслась ритмичная мелодия — глухо звучал бубен, задавая скорость и ритм движения, серебристой россыпью зазвенели нежные колокольчики. Сардилана встала между ними и костром. И ее наряд стал почти прозрачным — он открывал далеко не все, но давал представление о том, что спрятано под ним. Сквозь ткань просвечивали очертания стройных ног. Подсвеченные огнем со спины, обозначились тонкая талия и острые холмики девичьих грудей с напряженными вершинками.