Отправив изрядно выматонных дамочек восвояси, он оделся более официально, но удобно, не забывая и свой любимый ремень с тяжёлой пряжкой в виде красноглазого зверя, и отправился в официальную залу, где, повинуясь его молчаливому приказу, должны были собраться жители особняка и все вновь прибывшие.
Солнце скрылось за горизонтом, оставляя небо во власти Луны.
***
За ними пришли.
Даниэль, чувствующий зов брата, знал, что не сможет проигноривать своего вожака, что придётся отправить на этот маскарад лицемерия, который происходит всегда при подобных события. Но вот Дарина не слышала зова, как не будет и чувствовать ничего до своей первой Луны, которая, к слову, наступит очень скоро (слишком долго она была в состоянии перерождения).
Если бы мог, Дан не пошёл бы. Он думал, что может сопротивляться, но совсем не ожидал, что зов будет такой силы, что его зверь рвался преклонить голову пред новым вожаком. Будь у младшего брата больше времени, то он скинул бы эти чары, вот только пришедшие верные Дамиру псы помешали. И пришлось Дану со своим Даром отправиться в официальную залу, никогда нелюбимую этим волком. Они шли словно под конвоем в окружении трёх псов, которые могли пресечь попытку бегства лишь своим количеством. Ну, и своими кислыми лицами изрядно пугали девушку.
Даниэль крепко держал Дарьку за руку. Ему не позволили взять девчонку на руки, несмотря на отсутствие обуви на её ногах, ведь волк совсем забыл озаботиться этой маленькой деталью гардероба. Вот и пришлось Дарине идти босиком по холодному полу – увы, тонкая ткань чулок совсем не спасала.
Когда их привели в залу, она была полна возбуждёнными донельзя, даже в открытые окна заглядывали любопытные, благо официальное помещение находилось на первом этаже.
Дамир стоял на небольшом возвышении и что-то вещал. Насколько мог судить Даниэль, вся его речь сводилась к тому, что потеря Арье – большой удар для всего клана. Только вот схватка, из которой победителем вышел Дамир, была неприменным условием старого вожака для передачи своих полномочий. Почему не на площадке, специализированной для решения подобных споров (у оборотней любой спор решался именно схваткой)? Так захотел отец, не желая привлекать внимание. Почему до смерти, а не до первой крови? О, это тоже был выбор старика-отца, уверенного в своих силах. Разве смог бы Арье убить своего сына? Конечно, раз выставил такое условие.
Всё было слишком гладко. Дан чувствовал, что в этой истории всё происходило по-другому, но доказать он в любом случае ничего не смог бы, смысла зря сотрясать воздух не было. Не бросать же вызов брату.
Наверное, подвох чувствовали и другие, только спорить с Дамиром себе дороже.
Даринка же не вслушивалась в происходящее. Девушка теснее прижималась к Дану, желая отказаться отсюда как можно дальше. Её невероятно пугало такое скопление шумных оборотней.
Сердце девушки громко бухало внутри, а к горлу подкатывала тошнота. Уже тогда она знала, что ничем хорошим этот вечер для неё не закончится, пару раз столкнувшись взглядом с Дамиром, во всём существе которого сейчас плескалось яростное торжество.
***
Дамир был доволен собой, несмотря на то, что пришлось лгать своим оборотням. Но это для их же блага, не стоит им знать о его мотивах. Нового вожака опасались и без того, сейчас же вряд ли кто-то осмелиться и слово поперёк сказать, дабы не навлечь его, Дамира, гнев на свои головы.
От Дамира волнами расходилась аура властности и силы. Неудивительно, что даже матёрые волки не захотели бросать вызов новенькому, как это было принято.
На холодном лице Дамира расплывалась хищаня улыбка, когда оборотни друг за другом вереницей стали подходить к нему и опускаться на колени, оголять шеи, ожидая решения главы: принять своеобразную присягу или выгнать из стаи и клана с позором.
Дамир отрастил волчий чёрный коготь на одной из рук и молча проводил по шее каждого из склонившихся перед ним, оставляя красные следы с сильным металлическим запахом. После чего волки поднимались и освобождали место следующему жаждущему остаться в клане. Тех, кто решил уйти добровольно, не оказалось. Как не было и тех, кого выгнал Дамир.
У него в планах не было расставаться хоть с кем-то из них. Да и волчье чутьё подсказывало, что все они слабее, за ислючением, быть может, Даниэля. Оно же говорило, что Дамира боялись сильнее, чем ненавидели, и ложных надежд на его убийство не питали.
***
Даниэль мог бы сбежать и не давать присягу брату, остаться навсегда одиночкой без клана или найти новую. Но мужчина понимал, что вместе с Дариной им не выбраться, а бросить свою избранницу здесь он не мог. Так что придётся им обоим стоять на коленях перед его старшим братцем.
Вперёд их не пропускали верные псы Дамира, у которых, как уже заметил младший брат вожака, уже были кровавые росчерки на шеях, видимо, оставляя напоследок. Зачем это было нужно, Дан искренне не понимал, но это его мало волновало. Больше он боялся за Даринку, которая словно хотела вжаться в его тело. Мужчина чувствовал её липкий страх, она была на грани обморока.
Наконец, и их пропустили к вожаку. Они медленно шли через эту шепчущуюся толпу, которая внимательно следила за происходящим: о вражде двух братьев не слышал только ленивый, только покойный Арье не замечал взаимной ненависти, а уж на девчонку и вовсе чуть ли не под микроскопом рассматривали, ведь она могла бы быть невестой вожака, одержи он верх в забеге. Перед возвышением Дан выпустил ладонь девушки из своей руки и шагнул вперёд, вставая перед братом.
Такие похожие и такие разные. Их глаза встретились, в одних царило торжество, в других – ненависть. Секунда, другая, третья. Ничего не происходило.
– Даниэль, – сладким голосом пропел вожак, разрывая зрительный контакт, кидая взгляд за спину брата, где осталась Дарина в обществе его, Дамира, верных псов.
Дан понял всё мгновенно, бухаясь на колени перед зверем,которого люто ненавидел в этот момент и которого, он мог поклясться, будет ненавидеть всю оставшуюся жизнь. Немного подрагивающими руками он собирал руками длинные тёмные волосы, чтобы оголить шею. Его брат лишь усмехнулся и провёл по коже острым длинным когтём, надавливая чуть сильнее, чем это было необходимо, намеренно причиняя боль, но Даниэль лишь сильнее сжал зубы. Когда всё было кончено, он покинул место перед братом, стараясь не морщиться. Мужчина освободил место последнему находящемуся здесь и сейчас члену стаи – Дарине.
– Ничего не бойся, – прошептал и подтолкнул к ожидающему вожаку.
Девушка дрожала, словно лист на осеннем промозглом ветру. Не ощущала она себя сильной и смелой оборотницей. Ей было страшно, а подставлять шею под острые, как кинжалы, когти она и вовсе не желала. Но жить Даринке хотелось, поэтому пришлось идти к своему ночному кошмару и опускаться на холодный пол.
– Действительно, ничего не бойся, – передразнил Дамир брата, приэтом говорил тихо, чтобы слышала только она. – Только меня.
Самолично собрал рукой волосы юной волчицы, приоткрывая нежную бархатистую кожу, и взглянул на брата.
Младший впервые за этот долгий безумный день испытал страх. В этот момент жизнь его трофея была в руках вожака, а он, как известно, может и казнить, и помиловать. Всё также смотря на брата, Дамир чуть ли не нежно царапнул бархатистую кожу, подхватил выступившую каплю крови когтём и слизнул, зажмурившись, а затем и отошёл от испуганно дрожащей девчонки.
Дарина поняла это, как разрешение к действию, и кинулась к Дану, который всё же подхватил её на руки и стал пробираться сквозь толпу на выход. Его тело было напряжённым и деревянным, если бы он мог, вцепился прямо в горло брата.
Они продвигались к широким резным дверям. Им здесь делать больше нечего.