Дарине тоже было нелегко. Она вздрагивала от малейшего шороха и резкого звука, боясь, что вот-вот беглецов нагонят верные псы её мужа или же сам вожак. Что он сделает, когда их схватят, она даже не могла представить. Но почему-то смерть не казалась ей такой уж страшной карой, когда она вспоминала светящиеся алые глаза чёрного волка.
***
А Дамир искал. Его псы медленно двигались по следу, и он вместе с ними. Наказать младшего непутёвого братца он желал самолично, как и беглую неверную жену. Конечно, новоявленный вожак знал, что не глупая девчонка была инициатором побега. Вот только чего не ожидал новоиспечённый муж, так это того, что его пара окажется настолько недалёкой. А ещё был уверен, Дан закончит, что не позволил себе сделать в прошлый раз, чему помешало его благородство, хотя бы для того, чтобы отомстить старшему брату. Что ж, ещё одна причина для скорой и мучительной смерти Даниэля. А с девочкой он ещё не наигрался. Да и жена всё же была необходима волку его статуса
Хотя, если говорить честно, Дамир не ожидал подобного шага от своего брата и девчонки.
***
Ночевали они не в чистом поле и в обличие зверей, как кто-то мог подумать, несмотря на временную неспособность Даринки оборачиваться, а в мелких гостиницах, которые были больше похожи на клоповники.
В них тоже стоял невероятный смрад, но Дан Люпо целенаправленно выбирал недорогие (что уж там говорить, самые дешёвые) места, чтобы смешать их собственный запах, который мог учуять любой зверь, с вонью людей, замести следы, хотя и был уверен, что ему это плохо удаётся.
Было тяжело. Если он сам привык путешествовать в таких условиях во время своего вынужденного изгнания (хотя тогда он выбирал места намного дороже), то для юной волчицы это был настоящий удар. Она и вовсе могла потерять острый нюх оборотницы без надлежащей подготовки, если бы Дан не усыпил её волчицу, каждые несколько часов делая девчонки уколы.
Запах самой Дарины изменился после её становления, как волчицы, стал более ярким и будоражущим. Если и до этого ему было тяжело находиться рядом с ней, чувствовать её аромат и сдерживать себя, чтобы не уткнуться носом в девичью шею, то сейчас было и вовсе невыносимо. Он молил Луну закончить эту пытку, мечтал перестать ощущать так ярко этот запах, словно она была его избранницей, ведь он до сих пор не мог найти объяснения тому, что волк чуть было не загрыз девчонку во время Большой охоты. Вот только Луна оставалась глуха к страданиям своего дитя. И Даниэль Люпо продолжал дальше тренировать свою выдержку.
Даниэль не раз и не два во время их которкого путешествия задумывался, не зря ли он задумал всё это, стоило ли вовлекать Даринку в их извечную борьбу. Но дело уже было сделано, время, как известно, невозможно повернуть назад. То, что он сделал под влиянием эмоций, было необходимо завершить. И всё же иногда ему становилось жалко девчонку, но что-либо исправить было уже невозможно.
Казалось бы, что может быть проще? Нужно лишь прикончить девчонку. Но не хотел Даниэль обрывать жизнь девушки, которая однажды забрела на старую детскую площадку и встретила там его, Дана, после чего её судьба была предрешена. Не желал младший из братьев убивать её сам, но знал, после того, что он сделает совсем скоро, Дамир свернёт девчонке шею сам.
Ни один волк, обретший пару, никогда не будет ни с кем её делить.
Даниэль вновь приручал совсем неопытную девушку к себе лёгкими прикосновениями, мимолётными поцелуями собранных в тугую косу волос. Ему было важно, чтобы она снова начала ему доверять. Даниэль чувствовал, что ещё не всё потеряно.
После того, как злость на брата немного поутихла, ему становилось стыдно за то, что втянул Дарину, но было слишком поздно.
Поначалу девушка шарахалась от него, словно от прокажённого, но постепенно привыкала, вновь училась доверять, а затем и вовсе тянулась за тёплом его руки, за тем, что он предлагал ей.
Любовь и привязанность медленно, но верно восставали из пепла, становясь более крепкими. Что можно было ожидать от девчонки, познавшей первую любовь? И пусть сердце было разбито, но не до конца изжили себя чувства. И то, что она считала предательством, при правильной подаче наивной девушке становилось актом самопожертвования и заботы. Сейчас она была готова простить Дану всё, но интуиция просила, нет, даже молила не делать этого (а может, это было хвалёное звериное чутьё?), Дарина чувствовала, что что-то не так.
Даниэль приручал, а Дарина была всё такой же недоверчивой, несмотря на всё свои чувства. Но уже через пару дней она отвечала на поцелуи мужчины, который был не прочь продолжить их знакомство и в качестве любовников, что изначально планировалось, когда он хотел назвать её своей супругой. Она отвечала со всем присущей страстью и робостью, известной лишь девственницам, вот только дальше она не могла зайти.
Хотя девчонка и не ощущала себя женой Дамира, ведь не было ни белого платья, ни запоминающийся регистрации, о которой некогда так грезила покойная чета Волковых, расписывая в красках яркую свадебную церемонию своей единственной дочери и какого-нибудь мешка с деньгами, Дарина не могла переступить через себя. Даже если это брак по волчьим законам, как она может стать клятвопреступницей (хотя никаких клятв и не было, но благословение Луны куда сильнее связали их, чувствовала она), не могла и помыслить о возможной измене, что не мешало ей отдаваться во власть сладких поцелуев с привкусом горечи, ведь она могла быть с Даниэлем, не будь этих странных волчьих законов (никому Даниэль не сказал о попытке волка с жёлтыми глазами разодрать горло избранной жертве). Дарина верила, что Дану удастся избавить их от Дамира, что всё у них будет хорошо. Конечно, не обошлось и без нотки сомнения, но кто на это обращает внимания, будучи влюблённым?
В Дане оставалось ещё что-то хорошее, что не умерло вместе с отцом, поэтому он не настаивал на продолжении, хотя близость этой девчонки сходила его с ума, да и зверь был вроде как не против, пока не слышал спящую волчицу Даринки, но насильником Даниэль быть не желал.
Правда, один раз всё же они чуть не переступили черту, что провела между ними юная жена вожака. Находились они в одном из клоповников-гостиниц, уставшие от нескольких дней беспрерывной гонки от смерти.
За разговорами, где она вновь и вновь расспрашивала, куда они направляются и зачем, и не получала ответов, Дарина сама не смогла бы сказать, как оказалась на коленях мужчины, оседлала, словно амазонка коня. С какой жадностью целовала его, словно от этого зависила её и его жизни. Тонкие пальцы зарывались в жёсткие длинные волосы Дана. Он же в ответ сжал хрупкое девичью фигуру, вдавливая в своё сильное тело. Сами не заметили, как оказались на узкой кровати, скидывая всё тряпьё, что было на них.
– Нет, – сверкнул во тьме сине-зелёные колдовские очи, а мужчина отлетел к стене, ударившись затылком. – Нет!
Голос был неё её. Более сильный, глубокий. Голос той, кем она должна была стать через пару лет, полностью слившись со своей волчицей и признавав себя.
На полу мужчина зашипел от боли, девчонка же прикрываясь ладонями, широко распахнутыми колдовскими глазами смотрела на Дана.
Её спящая до сего момента волчица очнулась, не дав свершиться непоправимому, после чего её волк точно бы разорвал. Белая волчица была готова ринуться на того, кто понимал, чем грозит подобное предательство для Дарины, но самка знала, что ничего не сможет противопоставить чёрному волку. Она была слишком слаба после своего искусственного сна, зверь же был сильным, взрослым. Конечно, не чета её паре, но и она не соперница ему.
Даниэль чертыхнулся, заметил проступившие звериные черты у девчонки. Поднявшись, он бросился к аптечке, чтобы выудить шпиц с ампулой. Дарина не сопротивлялась, когда он вводил ей это непонятное вещество, девушка была до сих пор под впечатлением от внезамного пробуждения волчицы. Чувства её второй половины были так сильны, в эмоциях зверя было столько злости, при этом девушку оглушили запахи и звуки. Наконец-то всё стало чётче и ярче, словно до этого она была полужива, хотя Дарина, действительно, без своей волчицы была не живой и не мёртвой.