Верить сердцу или разуму – извечная дилемма человечества. И чтобы не метаться между долгом и сомнениями, Измаэль посвятил себя служению родине. Веламар полностью взял на себя бумажную часть работы, а принц занялся практикой. Столичный уклад жизни прочувствовал все прелести жесточайших проверок.
Во дворце наступило затишье – ничего неординарного не случалось, слуги и подчинённые вели себя образцово-показательно, как и уважаемое посольство Андерры. Юные и горячие головы либо остыли сами, либо их пыл помогли остудить старшие товарищи да начальство. Только опытные и дальновидные люди могли сказать: такое затишье часто является прелюдией перед бурей, и готовились к ней морально.
И действительно, вскоре опасения подтвердились.
Как гром среди ясного неба, по столице прокатилась весть: на его высочество Измаэля было совершено покушение. Младший брат короля выжил, но отделался тяжёлым ранением. Это на время выбило из строя принца. Тело наёмного убийцы нашли в канаве самого неблагополучного квартала Гардены. Ниточки к нанимателям оборвались. Зато все взяточники вздохнули с облегчением и принялись с удвоенным рвением уничтожать все следы, указывающие на их законные дела: то, что его высочество не сможет долго пролёживаться, было ясно как день.
Король Веламар жаждал поквитаться с обидчиками.
Сатейша стала лекарем Измаэля без просьб и приказов. Пожалуй, она была единственной, кому король мог доверить брата беспрекословно. Ведьмы издавна помогали нуждающимся вне зависимости от того, кто просил их о помощи – преступник или благородный дворянин, крестьянин или королевский казначей. Впрочем, характеры у ведьм были далеко не у всех одинаково спокойными и покладистыми. Кое-кто брался перевоспитывать тех, чьё мировоззрение не нравилось им. На этот счёт существовала масса притчей и рассказов. Однако спокойной Сатейше было тяжело повлиять на принца: почувствовав себя лучше, он начинал изводить прислугу приказами – младшему брату короля всё не терпелось вернуться к своим обязанностям. О подробностях покушения Измаэль предпочитал не говорить, только утверждал, что сам виноват в случившимся – расслабился, потерял бдительность, посчитав, что после восстания ему уже ничто не страшно.
Ведьма сносила приступы чрезмерной активности принца с присущими только ей спокойствием и стойкостью. Хотя в вопросах лечения она оставалась невозможно дотошной и твёрдой. Настолько, что его высочество, после краткой лекции об обязательном периоде восстановления без каких-либо нагрузок и обещаний, что в случае своеволия больному придётся пролежать вдвое дольше положенного срока, Измаэль притих. Однако свой характер нет-нет, да демонстрировал. Результатом частых боданий с собственной целительницей стало разрешение последней «работать» лёжа. Теперь его высочество мог заниматься рассмотрением части документов, которыми был богат его старший брат, но строго соблюдая рекомендации Сатейши.
Для самой ведьмы наступил период блаженства. Адриас угомонился, и прекратил свои «ухаживания», при случайной встрече ограничиваясь стандартным приветствием. Сати продолжала реагировать на него так, как привыкла – рефлекторно напрягалась, как струна, стоило увидеть бывшего мужа, но почти все её мысли были поглощены работой. Ведьма была недовольна столичными лечебницами и недоучками лекарями, которых оказалось не так уж мало. Лицензия на врачевание у таковых обычно отсутствовала, но они умудрялись открывать собственные конторки, зачастую принимая пациентов на дому. От недоучек следовало как можно скорее избавиться. Для этого Сатейша собрала специальную комиссию, и теперь постоянно моталась из дворца в город, разрываясь между исполнением своего долга как ведьмы перед королём, которому обещала, что его брат поправится, и как лицом, ответственным перед народом Анрэйта за улучшение уровня здоровья населения.
Переговоры благополучно завершились. Делегация во главе с Адриасом собиралась покинуть Анрэйт, чтобы лично обсудить результаты переговоров с правителем Андерры. По этому случаю решено было вновь дать бал. На этот раз было приглашено гораздо большее количество аристократов, среди которых обнаружилась часть зажиточных граждан – тех, кого Измаэль успел проверить на честность, и кто в итоге сумел заполучить благоволение королевской семьи.