- Скарб драконий домой вернулся, - гнусаво шмыгая, выдало уже слышанное раньше напевно-трагическое стакатто, и Камил совсем не скрываясь удовлетворенно громко высморкался в изрядно помятую красно-зеленную клетку, вытирая последний раз, прослезившиеся от переживаний, глаза уголком все той же клетчатой «красоты» сомнительной чистоты.
Скарбник – другого от хранителя латавца Кася и не ожидала.
- А я тебе говорил – не может наше злотце просто так пропасть, - плаксивый басок клобука никак не вязался с тонкокостным телосложением. Нет, плаксивость как раз была понятна – глаза-нос-платок были тому причиной, но вот басок… больше подходил внушительному виду Камила, - она б такой фейерверк прощальный устроила хозяину – на всю жизнь запомнили бы.
Катаржине даже на миг стало неудобно оттого, что они тут за неё так переживали, пока она там отлёживалась. Потом вспомнила, почему именно отлёживалась и решила на время засунуть глас совести подальше. Лучше она к ним потом подойдёт и извинится. Сейчас же только чуть погладив обоих по опущенным плечам, выказывая таким образом свою благодарность за поддержку.
Оба духа, будто встрепенувшись, синхронно всплеснули раскрывшимися ладошами, роняя выпавшие платки, в унисон выдали своё коронное «Матка Бозка», по очереди добавляя:
- Она ж оголодала совсем, - сделали странный пас и одновременно покинули комнату, исчезая.
Н-да, им бы в синхронное плавание уйти – не один пьедестал был бы завоёван.
На какое-то время в помещении повисла неловкая тишина. Или это Катаржина ощущала её именно так - неловкой? Потому что несмотря на то, что все явно ждали от неё хоть каких-то объяснений, девушке в тот момент больше всего хотелось наплевать на всё и кинуться к ближайшему зеркалу… Что там Камил и Каролек говорили по поводу глаз?
- М-да, глаза теперь не дадут никому обмануться на её счет, - будто услышав Касины мысли, довольно проворчал пан Войтек.
Всё, нет больше её сил терпеть. Девушка развернулась и метнулась рысью направо, за лестницу – в прихожую, где возле входа стояло огромное, в полный рост, зеркало.
Глаза действительно… не оставляли места для фантазии по поводу её расовой принадлежности - волчью желтизну, будто деля пополам, разрезал узкий змеиный зрачок, который от волнения начинал пульсировать в такт биения сердца и в средине чуть расширялся, образуя скорее остроконечный овал.
И что, она теперь всё время будет так ходить?
«А чем тебе не нравится?» - насмешливо уточнила Зеф.
«Тем, что обычные люди шарахаться будут, принимая за невесть кого» - тщательно, но медленно произнесла мысленно девушка, помня о необходимости тренировок.
«Ой, я тебя умоляю!» - проворчала эта чешуйчатая зараза и продолжила, - «Между прочим я тебе на вскидку могу с десяток рас попроще назвать, у которых подобные особенности.»
«Это какие же?» - тут же уточнила Кася.
«Да хоть те же фениксы» - отбрила драконица, видимо всё же обидевшись за такую реакцию на появившийся знак её принадлежности.
«Не обижайся» - тут же примирительно выдала девушка, - «Это не недовольство. Просто, я не ожидала каких-либо внешних изменений, да и ты ничего не говорила за всё время нашего общения, вот я и подумала, что это может быть несколько… аномально, что ли… вернее, ненормально…»
«Нормально» - уже более успокоено проворчала её внутреннее чешуйчатое я, - «Я бы даже сказала – закономерное. У каждой латавицы в период становления появляются какие-то особенности. У каждой разные – потому я и не могла тебе сказать, что конкретно с тобой случится.»
В последней фразе послышались и вовсе нотки примирения.
«Но предупредить-то о том, что это вообще может случиться, ты же могла!..» - всё же не сдержалась Катаржина.
«И ты бы вместо того, чтобы спокойно решать насущные проблемы дёргалась и думала совсем о ненужных вещах на тот момент, не имея возможность взглянуть на собственно отражение» - проворчала в ответ та.
В рациональности мысли Зеф отказать было сложно – права. Собственно любопытство её бы, Касю, поедом ело, пока не довело до нервного состояния.
Глянула на себя еще раз в зеркало.
«Ну и ладно» - решила она, - «Первое время вообще в очках от солнца походить можно».
- Налюбовалась? – на плечи задумавшейся девушки легли родные, теплые ладони.
Катаржина только сейчас заметила, что он последовал за ней. Единственный, кто на это решился. Та кивнула и неожиданно быстро была развернута на сто восемьдесят градусов и прожата носом к мужскому торсу в крепких объятиях.
- Я переживал, - теплое отцовское дыхание колыхнуло выбившиеся из прически волоски на темечке.