– Так что после обеда вас ожидает еще одно занятие, но уже с другим учителем, – я сложил столовые приборы на тарелке. – Если вы еще раз сорвете урок, то клянусь, Волкика этим же вечером переедет в лекарский дом.
– Вы не посмеете! – воскликнул Иргид, вскакивая со стула.
– Это мой дом и моя страна, – немного лукавил, но они-то не знали об этом. – Кроме того, вы сами подписали договор. Так что винить нужно самих себя, – допил воду из бокала.
Эрбель поджала недовольно губы. Иргид хитро прищурился и ухмыльнулся в предвкушении новой возможности устроить какую-нибудь изощренную гадость. Маирита опустили взгляд к своим рукам, нервно теребившим салфетку. Тихан с любопытством поглядывал на всех, словно мысленно транслировал их беседу – неплохая способность, вот только это меня начинало раздражать не на шутку. Олан, как всегда, сидел с невозмутимым лицом. Да только его наигранное напряжение выдавало игру. Дилетанты!
– И присутствовать должны все на этом занятии, – я и сам удивился, как жестко мог звучать мой голос. – Возражения не принимаются, – и прежде чем они успели что-то сказать, поднялся из-за стола и направился к выходу. – Через полчаса приедет ваш учитель, – и покинул столовую.
Глава 4 Надежда
В мире нет силы, способной повернуть время вспять.
Слабым остается надеяться на грядущие события,
чтобы исправить ошибки. Сильные же сами
создают ситуации для великих деяний.
Я поднялся в библиотеку. Знаю, что строго обошелся с детьми, но по-другому нельзя. Им необходимо это. Скоро начнется сезон, и мне придется вывезти их в свет. Дядя непременно захочет со мной обсудить первый выезд волчат в общество на сегодняшней встрече. Я взял первую попавшуюся книгу, уселся в кресло и принялся читать.
Через десять минут бросил это занятие, когда понял, что одну и ту же страницу прочитал пять раз. Поднявшись, подошел к огромному окну. Мысли вращались вокруг Волкики. Что я сделал не так? Почему она не приходила в себя? Как ее разбудить? Очнется ли она? Жизнь ведь так хрупка. И эту истину пришлось быстро усвоить вовремя войны.
Я направился в комнату, где лежала она. Отворив тихо дверь, у кровати спящей я увидел стоявшую на коленях Маириту. От ее рук исходило легкое зеленое сияние. Лицо девушки бледнело с каждой отданной частичкой силы. Снова они за свое принялись. Вот же упертые! Только хуже себе делали. Стиснув зубы, я хлопнул дверью. От громкого звука девушка нервно подпрыгнула и прекратила тратить напрасно силы.
– Иди к себе в комнату и отдохни, – как можно мягче приказал я ей, если вообще был способен на мягкость.
– Но я хотела бы…,– начала тихо Маирита.
– Как вы не можете понять, – я устало протер руками лицо. – Её тело здорово, – девушка скептически приподняла левую бровь. – Пока никаких дефектов не выявлено. Остальное можно будет определить только, когда она придет в сознание, – я сел в кресло, стоявшее рядом с кроватью и напротив маленького столика. – Это внутренние раны, – она бросила беглый исследующий взгляд на тело наставницы. – Нет, это другие раны, – откинулся на спинку кресла. – Их невозможно увидеть. Их чувствует только тот, кому их нанесли. Это раны на душе, – пояснил я, заметив недоумевающий взгляд Маириты. – Поэтому их невозможно вылечить. Они могут и вовсе не зажить.
– И что нам делать? – также шепотом спросила девушка, не поднимаясь с колен.
– Ждать.
– Сколько? – на её глазах наворачивались слезы.
Хотелось бы мне соврать, чтобы успокоить ее, но я и сам не знал. Не был уверен, что она очнется.
– Тебе следует одеться соответствующе, – вместо слов утешения я ей приказал. – Скоро приедет танцмейстер.
Девушка молча поднялась, повесив голову, и направилась к двери. Плечи ее поникли. Наверное, та безысходность, что демонстрировал облик целительницы, подтолкнула меня на слова: