– Со слухом у тебя явные проблемы, – прищурив взгляд, заметила ее высочество. – Не люблю повторять. Зачем явился?
– Обмен пленными, – обозначил цель своего визита поздний гость, окидывая презрительным взглядом ее высочество.
Взор задержался на ее высокой полной груди, не скрытой корсетом. Соски торчали и виднелись сквозь тонкую ткань рубашки. Огонь вспыхнул в зрачках стихийника. Глаза драгхварца переместились на меня. Теперь уже меня облили пренебрежением. Я опустил взгляд вниз и едва сдержал удивленное восклицание. Рубашка до пояса была расстегнута. Когда она успела?
– Меняю Рэйнера Нессельфольде на всех стихийников, – выдвинул условия Тафар.
– Не много ли просишь? – спросила Иналина, присаживаясь на стол.
– Он шастал по дворцу Повелителя. Как думаешь, может, стоило его обезглавить на месте? – вернул удар ей Стихийный.
– Пошли, – сказала она, вскакивая со стола, и направилась решительным шагом к выходу.
Я поспешил за ними. Пленников вскоре привели. Среди них была одна женщина. Даже в свете костров цвет ее волос оставался огненно-красным.
– Папочка! – детский крик разнесся над лагерем.
У многих рты раскрылись, когда увидели в ребенка числе военнопленных. Лишь Иналина да черные маги не подали виду. Девочка десяти-одиннадцати лет кинулась к Тафару. Тот обнял дочь и поднял ее на руки. Красноволосая женщина приблизилась к нему. Сразу проявилось сходство матери и дочери не только по цвету волос, но и в чертах их лиц.
– Рэйнер в ста метрах к северу от лагеря, – бросил Стихийный и плюнул под ноги принцессы.
Я впервые видел, чтобы этот спокойный цепной пес, внебрачный сын, Повелителя Всех Стихий, выражал такие сильные чувства на людях. В который раз за вечер скаршианская принцесса поразила своей выдержкой. Она не опускала взгляда и смотрела прямо в удаляющуюся спину Тафара. Только когда он покинул лагерь, Иналина спросила вкрадчиво, но громко:
– Кто взял ребенка в плен?
– А надо было убить? – спросил кто-то из ее подчиненных.
Впервые при мне она потеряла хваленное хладнокровие. Со странным рыком ее высочество схватила попавшуюся под руку плеть и хлестнула ею со всех сил по спросившему. Крик боли, и по лицу мужчины побежала кровь из раны. Никто не дернулся ему на помощь.
– В карцер, – приказала принцесса. – На месяц, – развернулась и быстрым шагом зашла в свой шатер.
Раненного бедолагу подхватили подмышки и поволокли в указанное направление. Я последовал за королевской особой и увидел, как Иналина пила прямо из бутылки. Выпив одну, она схватила другую. Я подбежал к ней и выхватил бутылку, не давая ей напиться.
– Не лезь, – оттолкнула меня ее высочество от стола.
– Мне хотелось бы иметь активную любовницу в постели, а не бессознательное тело, – пошутил я, но судя по мрачному взгляду, которым меня одарила принцесса, юмор сегодня неуместен.
– Ваше высочество, – я аж подпрыгнул, когда за моей спиной раздался голос герцога Дункела.
– Чего тебе? – недовольно буркнула Иналина
Удивительно, как она еще и не опьянела? Зелья?
– Это суровое наказание, – ответил черный маг, даже не заметив недоброго взора исподлобья.
– Я не воюю с детьми! – проревела принцесса. – И я очень надеюсь, что вы тоже, ваша светлость! – прокричала она.
– Его жена, Латифа, прикрывалась ребенком, когда мы ее схватили, – сказал Дункел, не обращая внимания на эмоциональный срыв ее высочества.
На лице Иналины поочередно сменилось несколько выражений: недоумение, изумление, и, наконец, расплылась улыбка. Принцесса громко расхохоталась, совсем не заботясь, что ее могут услышать.
– Что ж, – отсмеявшись, произнесла она, утирая выступившие от смеха слезы на глазах. – Он сам избрал свою судьбу.
Герцог Дункел поклонился и вышел из шатра.
– Рэйнера ко мне позови! – крикнула ему вдогонку принцесса, прикладываясь к следующей бутылке.
Через пару минут в палатку завели Нессельфольде. Его сопровождали другие черные маги, которых возглавлял Дункел. Сам Рэйнер был типичным черным – черные волосы, черные глаза, черная одежда. Единственное только кожа была светлой, да и та уже покрылась бронзовым загаром.
– Какого ограла ты там забыл? – без расшаркиваний приступила к допросу Иналина, не обратив внимания на «защитников».
Я заметил зашедшего за спину Иналины Дункела, который взглядом спрашивал что-то у провинившегося.
– Знаешь, чем это отдает? – она подошла вплотную к Нессельфольде и приподнялась на носочках. Тот покачал головой. – Предательством, – выплюнула ему в лицо рассерженная принцесса.