Мы прошли в столовую. На столе сверкали серебро, хрусталь. Пока Элен рассаживала всех, я, несмотря на сковавшую меня напряженность, не без удовольствия отметил про себя, как оробела Жюлия.
- Итак, отыскали его наконец? Довольны? - спросила Аньес.
- Да, я очень счастлива, - покраснев, ответила Жюлия. - Он похудел, но не слишком изменился.
Игра в прятки началась. Из осторожности я ел молча, предоставив говорить Жюлии. Элен вела себя сдержанно. Зато Аньес, не скрывая любопытства, засыпала соседку по столу вопросами. С присущей ей интуицией она, должно быть, уловила в поведении Жюлии нечто необычное.
- Вы думали, ваш брат умер, не так ли?
- Поневоле. Вначале я кое-что узнала от одного из его приятелей, репатриированного по болезни. Он сообщил, что Бернара перевели в другой лагерь, в Померании. А после ни одной весточки. Я потеряла всякую надежду.
- А сейчас откуда узнали? Случайно?..
- Совершенно случайно. Зашла в мэрию за талоном на бензин и...
- У вас машина?
- Да, старенький "рено". Когда занимаешься коммерцией...
- Вот как! Вы торгуете? Бернар скрыл это от нас.
- Да он, бедняжка, и не знал об этом. Два года назад мне случайно подвернулась заброшенная бакалейная лавка...
Я не осмеливался поднять глаза на Элен. Допрос - иначе это и не назовешь - продолжался. Время от времени Аньес обращала на меня затуманенный взгляд, словно предлагая принять участие в разговоре. Я отвечал только в крайнем случае, когда Жюлия заговаривала о ком-нибудь из Сен-Флура, кого я, по всей видимости, не мог не знать. Мне, разумеется, было страшно, но вместе с тем я все более отчетливо сознавал, что Жюлия не пытается запутать меня. Мне даже показалось, что несколько раз она приходила мне на помощь как союзница... Как союзница! Стоило этой мысли зародиться в моем мозгу, и она уже больше не покидала меня. Здесь была грань, за которой начинался абсурд. Эта женщина знала, что я обманщик. И вместо того, чтобы спросить меня, почему я занял место Бернара, вместо того, чтобы поинтересоваться, где Бернар, она сразу же пошла на обман Аньес и Элен. Чего она ждет от меня?
- Бернар? Ты слышишь?
- Да-да, извини...
- Я рассказываю Элен, что с питанием в Сен-Флуре трудно, город перенаселен...
Быстро же она стала звать их по имени! Скоро начнет тыкать.
- В твоих интересах оставаться в Лионе как можно дольше.
- А я и не собираюсь в Сен-Флур! - воскликнул я.
- У вас нет желания повидаться с друзьями? - удивилась Аньес.
- Друзей у меня было немного, - ответил я. - Вполне вероятно, все они в плену. Впрочем, может, я совсем не вернусь в Овернь. Уже до войны торговля лесом шла вяло. Что же будет после войны, да еще при той конкуренции, которую составляют нам скандинавские страны!
- Вы намерены продать дело? - спросила Элен.
- Не колеблясь ни секунды.
Я наблюдал за Жюлией. Уж на этот-то раз она выразит свое несогласие. Не может же она допустить, чтобы ее брат остался ни с чем.
- Может, ты и прав, - признала она. - Помнишь Шезлада Ле Гюсту? Так вот, он едва управляется со своим заводом. Лучшие его грузовики конфискованы. Рабочей силы не хватает.
Она вошла в детали, назвала цифры. Элен начала проявлять к Жюлии интерес. В моей "сестрице" чувствовались практическая жилка, немалые способности, деловая хватка. Ее лишенное миловидности, смуглое лицо светилось от удовольствия, стоило речи зайти о купле-продаже. Аньес разглядывала ее бородавку под ухом. Виделось ли ей рядом с лицом Жюлии лицо ее умершего брата? Возможно, ее изумляло, что мой друг Жерве похож на Жюлию. Тут-то и крылась правда, столь же очевидная и завуалированная, как те профили на картинках-загадках, которые предлагается отыскать. Где полицейский? Где фермер? Где Бернар?.. Аньес потянулась за вареньем. Она не узнала Бернара. Пока не узнала.
Пить кофе мы перешли в столовую.
- Сколько вы за него платите, Элен? - спросила Жюлия.
- Спросите у сестры, - сухо ответила та.
- Мне его дарят, - отозвалась Аньес.
Атмосфера вокруг нас словно бы опять сгустилась. Жюлия не стала допытываться. Необыкновенная чуткость сочеталась в ней с поразительной бестактностью.
- Отличный кофе, - просто заметила она.
По-прежнему ни малейшего следа волнения на лице. Должно быть, думает, что Бернар жив и я нахожусь здесь по его воле. С какой-то затаенной жадностью разглядывает мебель, картины, рояль; я же, чтобы не выйти из роли, безнадежно пытаюсь придумать какие-нибудь безобидные вопросы.
- Мы приготовили для вас комнату, - сказала Аньес. - Здесь вам будет удобнее, чем в гостинице.
Возражения. Изъявления благодарности. Еще один нелегкий момент преодолен.
- Бернар, будьте добры, сходите за багажом Жюлии, - попросила Элен.
Меня хотят удалить? Если бы с меня заживо содрали кожу - и то я был бы не столь чувствителен. Теперь мне повсюду мерещатся ловушки, меня уже мало заботит, что я оставлю трех женщин одних, и они могут в мое отсутствие объясниться друг с другом. Может быть, Жюлия только и ждет, когда я уйду, чтобы открыть Элен, кто я...
- Идите прямо сейчас, Бернар.
- Бегу!
Я и вправду побежал. Зачем Жюлия стала бы предупреждать Элен? Она вовсе не заинтересована выдавать меня; но что мне известно о ее намерениях? Я спешил обратно, чемодан бил меня по ногам. Пришлось несколько раз останавливаться и переводить дух. Щиколотки у меня дрожали. Я так и не окреп, был неспособен на длительное физическое усилие. Если они сплотятся, им не составит труда добить меня. Войдя в квартиру, я бросил чемодан в прихожей. Несмотря на холодное время года, я был весь в поту. Где они? Из кухни доносился стук приборов и тарелок. Все три были заняты мытьем посуды, и, казалось, меж ними царит полное согласие.
- Не стой здесь, ты нам мешаешь, - крикнула мне Жюлия. - Где у вас лежит деревянная ложка, Элен?
- В ящике буфета.
Совместная жизнь налаживалась. За весь день Жюлия ни секунды не оставалась со мной наедине. Скоро я заметил, что она старательно избегает этого. Она делала так, чтобы Аньес или Элен постоянно были с нами; меня просто восхищала ее способность измышлять все новые сюжеты для разговора. С вожделением женщины, лишенной развлечений, она вникала в жизнь двух сестер, вынюхивала запретные темы, а затем, ушки на макушке, втайне настроенная недоброжелательно, но внешне лучащаяся дружелюбием, принималась кружить вокруг да около. Инстинктивно во всем соглашалась с Элен. К Аньес же, наоборот, относилась с едва заметной снисходительностью, на что та, любезная, но настороженная, отвечала улыбкой, ничем не выдавая, что у нее на уме. Было решено, что Жюлия пробудет у нас пять дней. Достанет ли у меня сил и присутствия духа не допустить какой-нибудь оплошности? Я был уверен, что нет. Я не мог согласиться, чтобы Жюлия уехала, так и не объяснившись со мной. Ее непонятное молчание приводило меня в возбуждение, с которым мне не удавалось совладать. Как оказаться с ней один на один?.. А если зайти в ее комнату... Глупо. Есть риск спровоцировать взрыв, которого я так опасаюсь. Ночь я провел без сна. Жюлия тоже. Наши комнаты были рядом, и я всю ночь слышал, как скрипела ее кровать. Слышал я и поскрипывание половиц в коридоре. Кто-то подслушивал - то ли Аньес, то ли Элен...
Наутро я застал сестер в столовой. Увидев меня, они замолчали, вскоре Аньес вышла.
- Бернар, - прошептала Элен, - я добилась от Аньес обещания никого не принимать в течение этих пяти дней. Надеюсь, вы ничего не сказали Жюлии?
- Ничего.
- Благодарю. Тем лучше... Мне кажется, вы не очень приветливы с ней.
- К сожалению, я вижу ее такой, какова она на самом деле.
- Конечно, если бы вам пришлось с ней жить! Но потерпеть пять дней!.. Ну же, Бернар, небольшое усилие. Вы постоянно выглядите унылым, натянутым, обеспокоенным.
- Извините, я столько всего пережил... Я еще не окончательно оправился от плена, в этом все дело.
- Только ли в этом?.. Нет ли еще чего?
- Нет, Элен, уверяю вас...
- Порой у меня возникает ощущение, что вы не торопитесь... жениться на мне.