Медленно пальцы мужчины опустились ниже, сжав шею. Кроуфорд поднял меня вверх, как мешок с пухом, и бросил на кровать через всю комнату. Как только мое тело утонула в перинах, я наконец закричала что есть мочи и попыталась вскочить с места. Вдруг похититель забыл запереть за собой дверь? Надежда всегда умирает последней…
— Куда собралась? — он возник надо мной, словно призрак. Из ниоткуда! От страха я онемела, не в силах поверить в то, что вижу своими же глазами. Секундной заминки хватило Кроуфорду, чтобы сковать меня по рукам и ногам, а затем скрутить волосы в тугой узел, оттянуть их в сторону и оголить шею. — Не хочешь обычный браслет — получишь метку.
Нагнувшись, он чертовски медленно облизал кожу, словно пробуя ее на вкус. Его ноздри жадно впитывали запах, будто запах свежеиспеченной выпечки в лучшей Лондонской пекарне.
— Прошу, — из глаз хлынули слезы, ослепив меня. Тело тряслось, а прикосновения мужчины вызывали отвращение и дикий ужас. Меня касался монстр, какой-то странный гибрид. Возможно, жертва страшных экспериментов. И, что самое ужасное, Кроуфорд был психом! — Отпустите меня. Клянусь, я никому не скажу… Вы больше никогда не услышите обо мне. Мы семьей уедем из города… Или даже из страны. Навсегда! Умоляю…
— Очень в этом сомневаюсь, Руби, — низко прошептал он, а голосе слышалось дикое возбуждение, похожее на нечеловеческую жажду.
Мгновение — и что-то впилось в шею. Два острых штыря вонзились в кожу, словно ножи для стейка. Распахнув глаза, я глухо зашипела. Боль была настолько сильная, что конечности свело от острой ломоты.
А затем… Меня накрыла странная пелена, спрятавшая под собой весь негатив. Я ощущала себя пьяной или под каким-то мощным наркотиком. Удовольствие разлилось по каждой клеточке тела… Оно парило над кроватью в приступе блаженства, нега растекалась по венам. Все, чего хотелось в этот момент — лишь бы это не заканчивалось. Никогда. Ни за что.
Я ощутила, как Кроуфорд осторожно вынял клыки, и в голове поселилась тревога. Из горла вырвался стон, а дрожащие от избытка чувств губы прошептали:
— Прошу… — удивительно, но теперь в слова вкладывался совсем другой смысл. Абсолютно. — Умоляю…
Казалось, жалобные молитвы будто подстегнули мужчину действовать быстрее. Он резко отстранился и с высоты заглянул в мои глаза, прищурившись. В них было так много злорадства, что во рту ощущался привкус желчи.
Реальность обрушилась на голову, словно железный молот. Печаль, тоска, страхи, проблемы… Мир вдруг показался таким неуютный, чужим, страшным. Я ненавидела себя за то, что не могла противостоять странным чарам, но отдала бы все за еще один укус. Именно так Кроуфорд превратил меня в наркоманку.
— Теперь ты моя, — поставил точку мужчина. Облизнув палец, он коснулся новообразовавшейся раны, а затем надавил на нее. Пошла кровь, а тело свело от вспышки боли. — Помни об этом всегда, Руби.
— Я не могу быть вашей, — внимательно вглядываясь в глаза Кроуфорда, я не видела в них ничего человеческого. Он был бесчувственным зверем, не знавшим таких слов, как сострадание, сочувствие и жалость. — Так просто не бывает… Нет…
— Бывает, — равнодушно бросил он. Внезапно взгляд похитителя скользнул по израненной шее, повторяя путь капли крови, скользнувшей куда-то в декольте, задержался на моей груди, а я забыла, зачем предназначены легкие. — Знаешь, а мне достался не самый ужасный вариант.
Ладонь Кроуфорда резко накрыла мою грудь и сжала. Я попыталась оторвать его руку, но ничего не вышло. Мои пинки были ему безразличны, мольбы отпустить — мимо ушей. Монстр был на своей волне.
— Не трогайте меня, — стиснув зубы, я пыталась отбросить все чувства. Перестать ощущать мерзкие прикосновения, а лучше вообще отключиться.
— Знаешь, а я не вижу причины, зачем откладывать неизбежное, — хрипло проговорил он, жадно облизнув пересохшие губы. Его ладонь съехала к животу, будто ощупывая свое, сжала крохотную ночную рубашку и резко потянула на себя. Ткань порвалась так легко, будто это вата или бумага. — Это ведь и так произойдет.
На мне было черное гипюровое белье, закрывавшее интимные места вышитыми вручную розами. Я сказала бы, что это идеальны вариант для брачной ночи: оголяющий до невозможности и подчеркивающий достоинства. Но Кроуфорд не был моим женихом, и меньшее, чего бы мне хотелось сейчас, чтобы он пялился на мою голую кожу.
— Я не хочу… — тело покрылось мурашками и начало безумно дрожать. Так сильно, что Кроуфорду пришлось пригвоздить его своим, дабы внимательно осмотреть. — Прошу, мне нельзя…