Среди закованных в кандалы диссидентов были как старообрядцы всех видов, так и сектанты различных мастей: хлысты, скопцы, шелапуты, прыгуны, бегуны, пердуны… сразу и не разберешься. Вот, пердуны, к примеру, — секта, основанная Гавриловым, монахом с Атоса, который учил, что поглощаемая человеком еда питает живущего в нем дьявола, и в качестве формы очищения предлагал ритуальное испускание газов, сопровождаемое молитвой… что современный французский историк Ингерфлом интерпретирует как реликт культа Перуна, синтезирующий пускание ветров и гром!
Или хлысты, то есть «…самопроизвольное выражение русского духа, — как мы читаем в «Православном энциклопедическом словаре» — с одной стороны, под влиянием языческой веры предков, с другой — под натиском богомильских идей, внедрявшихся в России апокрифической литературой».
Литература эта — добавим — пришла на Русь вместе с христианством (иконами, книгами, духовными лицами) из Охрида, из болгарского патриархата, в те времена охваченного манихейской (богомильской) ересью, которая оттуда проникла на Запал в облике сект патеринов, кафаров и альбигенсов, на Руси же веками тлела… в монастырях. Лишь реформа Никона, ликвидировавшая старые книги, вызвала ответную реакцию и вывела ересь из келий на свет. Нередко процесс этот сопровождался кровопролитием и пламенем костров. Осажденный царскими войсками Соловецкий монастырь еще восемь лет стоял на страже старого обряда… Но и потом, после победы реформы, монастыри не раз становились рассадником различных ересей, в первую очередь хлыстовской. Автор серьезного исследования «Секты хлыстов и скопцов» Кутепов насчитал несколько десятков монастырей, в том числе более десятка московских, зараженных в XVIII веке хлыстовством. Напомню, что начало секте положил Данило Филиппов, который в 1631 году утопил церковные книги в Волге и огласил двенадцать заповедей. Первая из них звучала так: «Аз есмь Бог, пророками предсказанный, сошел на землю для спасения душ человеческих. Нет другого Бога, кроме меня». «Божьи люди» — как называли хлыстов — верили, что Бог вселяется в каждого из нас, как в свое время зародился в Иисусе Христе — достаточно радеть и кружить. (Речь идет о коллективном ритуале «кружений», ведущих к нарушениям сознания, порой галлюцинациям, эпилепсии и т. п.) Для этих практик, часто заканчивавшихся оргией, хлысты организовали сообщества, так называемые «корабли». Они учили, что секс есть грех, без греха нет покаяния, а без покаяния — спасения, следовательно, брак, покрывающий грех, хуже, чем он сам. В «кораблях» хлыстов все было общее: от тарелок до баб.
Современный культуролог утверждает: «Как механизм индоктринации коллективистских ценностей, радение логически и исторически связано с другой специфически русской идеей — общиной. Радеющая хлыстовская община, верящая в тут же присутствующего Бога, вместе произносящая одни и те же тексты, слаженным способом кружащаяся в изолированном пространстве и, наконец, совместно переживающая общий оргазм, является одной из самых сильных метафор человеческой общности, какие только знает антропология и история. Земельная община с ее периодическим ритуалом перераспределения собственности “всем миром” давала коллективному телу другой и, надо сказать, более слабый образ. <…> Совместное пользование землей предполагает интеграцию всех пользователей в особого рода целостность наподобие семьи; а для поддержания людей в такой общности нужен ритуал. Эксперимент над собственностью неотделим от эксперимента над семьей, а для стабилизации этого единого и двустороннего опыта нужна религия. Экономическая целостность достижима только как целостность эротическая и мистическая».
В 1772 году полиция была обеспокоена появлением в деревне Богдановке тринадцати мужиков «без яиц; подняли тревогу, виновник бежал…» — так начинается история одной из наиболее странных сект в мировой истории — секты «белых голубей», наиболее яркого воплощения русского радикализма. Отдельные случаи самокастрации по религиозным мотивам встречались и раньше, взять хотя бы Оригена, да и на Руси можно вспомнить нескольких монахов-скопцов из печерской братии: например, описанных в «Патерике» Ефрема, будущего митрополита Киевского, или инока Моиссея, оскопленного… полькой. Но лишь под конец XVIII века скопчество в России приняло формы религиозной секты, выйдя из хлыстовских «кораблей» новоявленным орденом. Во главе встал старец Селиванов, Бог и Царь в одном лице — он выдавал себя одновременно и за олицетворение Господа Бога, и за Его Высочество Петра III, мешая мистику с политикой. Селиванов утверждал, что приближается Конец мира, что Последний суд наступит после оскопления ста сорока четырех тысяч братьев и сестер. Он совершится в Москве под предводительством Селиванова, который к тому времени займет царский трон. Караться будет лепость, то есть половые отношения, страшный грех, снедающий мир и обращающий людей из ангелов в быдло. Чтобы вновь стать ангелом, следует искупить грех, то есть… оскопить себя.