Мефисто же наоборот уже сто раз пожалел, что решился на все это. Он явно уступал Смерти по силе, а взять хитростью такого противника можно было даже не пытаться. И в провале такого идеального плана была виновата какая-то простая смертная! Паршивая девчонка, нагло влезшая не в свое дело. Как бы ему хотелось отомстить ей за все те провалы, что он был вынужден пережить, и особенно за то, что ей удалось снять оковы с Самаэля.
Углубившись в самокопание, демон пропустил удар и потерял второй клинок. Подсечка довершила свое дело, и Мефисто оказался на земле, придавленный чужой ногой к рыхлой земле, а острие двуручника уперлось в подбородок.
- Твое последнее слово?
- Разве есть смысл что-то говорить, я лучше сделаю. - И прежде чем ангел успел среагировать, контрактник резко выбросил руку вперед, и черный сгусток дыма преобразовался в кинжал, прошивший черные доспех в области груди.
Боль оказалась нестерпимой, но все же Бастиан нашел в себе силы налечь на рукоять, чтобы лезвие поразило соперника в горло. Поединок был окончен, и Олив рванула с места, подлетая к блондину, уже успевшему осесть на землю, и наспех скинула с его головы шлем. Светлые волосы разметались по лицу, а на губах заалела кровь. Серые глаза забегали в поисках лица девушки, и когда нашли их, в них отразилась целая гамма эмоций.
Рука сама потянулась к ее щеке, чтобы смахнуть непрошеные слезы. Как раньше они его раздражали, ведь он не знал, что с ними делать, но сейчас соленые капельки на белой коже вызывали печаль. Ему не хотелось причинять ей боль, но испуга в ее глазах он не видит, только решительность и желание одержать верх. Не ведая, что творит, брюнетка обхватывает тонкой рукой эфес кинжала и что есть сил тянет на себя, пачкая руки в его крови.
Металл жжет кожу, ведь он предназначен для темных существ, но ее это нисколько не волнует, и она продолжает свое дело. Боль стихает, и Самаэль чувствует, как организм начинает регенерацию. Кровь замедляет свой бег, а рана затягивается прямо на глазах. Его перестает штормить, и впервые за долгое время он наконец-то полностью ощущает себя живым.
Хоффман поднимается на ноги, не забывая помочь Оливии, и они отходят на пару шагов назад. Тело поверженного Мефистофеля вспыхивает огнем, и в скором времени от него не остается ничего, кроме пепла и черной сажи. Его дух вновь заперт в преисподней, и уже никогда ее не покинет.
О поединке наверняка уже знает весь Ад, а это значит, что Люцифер непременно призовет его к себе. Их спор окончен, но отчего-то Смерть не чувствует себя победителем, его душа в смятении, и только тепло женских рук, что он сжимает в своих ладонях, не позволяет ему пасть духом окончательно.
Гонец появляется быстрее, чем он предполагал. Нергал стоит прямо перед своим хозяином и бумага в его руке колет взор не только ему.
- Господин, вам повестка от Владыки. Он приказывает вам немедленно прибыть на суд в нижний мир.
- Спасибо, Нергал. Я скоро буду.
- Боюсь, что не смею оставить вас. Мне предписано сопроводить вас прямо в зал заседания.
- Даже так? Впрочем, правила есть правила. Могу я проститься с друзьями?
- У вас есть десять минут.
Ничтожно мало, чтобы сделать все, как подобает, но он и так получил щедрый дар. Его не заковывают в цепи и не скручивают два здоровенных минотавра, как это бывало с другими. За ним прислан самый верный слуга, услуги которого он ценил выше, чем чьи-либо другие. Ему позволяют попрощаться, и это куда страшнее, чем предстоящее слушание и возможный приговор.
Севастьян жмет руку друга с улыбкой, хотя в его глазах отражается волнение. Они столько пережили вместе, и вот теперь может статься так, что эта встреча грозит стать последней. Вальтер сдержано кивает и удаляется прочь, ему еще нужно держать ответ перед Рыковым. И только Джонсон с неким отрешенным выражением сжимает его в своих объятиях, дрожа всем телом в его руках.
- Посмотри на меня, - просит Бастиан, склоняя голову чуть пониже, чтобы иметь возможность заглянуть ей в глаза.
Она выполняет просьбу, и отрешение сменяется паникой. Он крепче сжимает свои пальцы на ее плечах, возможно, даже останутся синяки, но она не чувствует боли и с печалью изучает его лицо, стараясь запомнить каждую черточку, чтобы потом возрождать его образ в своих воспоминаниях.
- Я вернусь, обещаю!
- Не говори того, в чем не уверен.