- Ты же вроде ее сослал к...
- Много ты понимаешь, девственник! Не суй свой нос во взрослые дела. Она хоть и безумная, но порой...
- Ничего не хочу знать, уволь от подробностей!
- Фи, какой ты, Самайн.
- Чья бы корова мычала...
- Так, ладно, не о том сейчас разговор! - отмахнулся Сатана от кислой мины друга и уселся в свое кожаное кресло. - Тебе пора на землю - сказать последнее "адью" смертному миру.
Веселость Самаэля как ветром сдуло, и он едва смог справиться с нахлынувшими эмоциями. Подняв голубые глаза на Дьявола, блондин с больным остервенением пытался разгадать: шутит ли шатен или нет?
- Что ты решил?
- Отправляйся на землю. Твой срок пребывания в верхнем мире подошел к концу.
- Значит, конец?
- Для кого конец, а для кого новое начало.
- Я не понимаю тебя.
- Скоро поймешь, дружище, а пока ноги в руки и бегом на рандеву со смертной.
Поджав тонкие губы, Хоффман развернулся на каблуках и поспешил покинуть кабинет Люцифера. Внутри у него все пылало от гнева и страха. Что он ей скажет? Что бросает потому, что таковы правила? Да будь они трижды прокляты, эти глупые правила! Быстрым шагом бредя по коридору, ангел распугивал своим видом всех встреченных им обитателей, но это нисколько его не волновало. Влетев в свои апартаменты, мужчина хлопнул дверью и смел все бумаги со своего стола.
Листки рассыпались водопадом, усеяв весь пол, а книги и папки распахнули свои обложки, демонстрируя помятые страницы. Самаэлю хотелось рвать и метать, его трясло, и чтобы хоть как-то ослабить накал страстей, Бастиан выхватил кочергу из подставки и несколько раз скрутил ее, превращая железный прут в тугую спираль.
Однако оттягивать момент с разговором было нельзя. Обведя ненавидящим взглядом опостылевший за несколько дней интерьер комнаты, ангел активировал пентаграмму и перенесся прямо в агентство, где сейчас Оливия с безразличным видом наводила порядок. Пыльная тряпка покоилась в ведре с мутной водой, шторы кульком валялись на подоконнике, готовясь отправиться в стирку, а комнатные цветы подверглись тщательному поливу и душу из пульверизатора.
Лицо женщины сильно осунулось и побледнело, темные круги под глазами выдавали недосып, а потертая временем футболка извлекалась из гардероба только в очень плохие дни. Длинные волосы, небрежно собранные в кривой хвост, покоились на плече, то и дело сползая на спину, а отросшая челка перекрывала обзор. Каждый раз сдувая непослушные пряди с лица, брюнетка все больше злилась, а под конец и вовсе бросила эту затею, устало опускаясь на каменный подоконник.
Самаэль некоторое время глядел на нее, желая запечатлеть ее образ в своей памяти, когда Олив подняла голову и столкнулась взглядом с голубыми очами начальника. Время будто остановилось, и пара долгое время не могла перестать смотреть друг на друга, когда Лив хриплым голосом произнесла:
- Ты?
- Здравствуй, Оливия.
Не веря собственным глазам, детектив соскользнула с насиженного места и быстрым шагом сократила разделявшее их расстояние.
- Это и вправду ты?
- Да, это я.
Они молча стояли посреди конторы, не смея нарушить хрупкое равновесие тишины, окутавшей их. Смерть вдыхал знакомый запах легких духов, который уже успел поселиться на всех его рубашках, а Оливия впервые за несколько дней позволила себе улыбнуться - чисто и искренне.
- Значит, прощаемся?
- А ты этого хочешь?
- Признаться, я до сих пор не понимаю, как докатилась до такого...
- Жалеешь?
- О чем? О том, что встретила самого невероятного мужчину, какой только существует на этом свете? Или о том, что не пошла на поводу у стереотипов и позволила себе поверить в сказку, впоследствии ставшую явью? Нет! И никогда не пожалею.
- Ты ведь понимаешь, что жить, как прежде, ты уже не сможешь.
- А я и не хочу этого. И тебе прекрасно известно почему. Ты лучшее, что произошло со мной в жизни, но, к сожалению, все хорошее имеет обыкновение рано или поздно заканчиваться.
- Ты себя слышишь? Смерть, по-твоему, лучшее?
- Не смерть, а ты.
- Но я и есть Смерть!
- Мы говорим с тобой на разных языках, Самаэль, и возможно, когда-нибудь ты поймешь, на каком говорю сейчас я.
- Мы провели бок о бок почти два года, а тебе до сих пор удается удивлять меня.
- Тогда оставайся! И я продолжу рушить твои представления о человечестве снова и снова.