Норвежское море растворилось, осталась лишь моя постель в загородке да окно с полосатыми шторами. А кошки тем временем продолжали мяукать. Точнее, одна. Маська, собрав лапы в одну точку и с трудом удерживая равновесие, стояла на тонкой гипсокартонной перегородке прямо у меня над головой. Ее глаза отсвечивали тусклой зеленью, а поза говорила о том, что она вот-вот сиганет сверху прямо на меня.
— Только попробуй, — сказала я как можно строже. — Ремень возьму!
Что такое ремень, Маська ни разу не видела. Не было в доме ремней. С прокачанных бедер Дайры штаны не падали, с моих округлостей тем более. Но Маська правильно подозревала, что ремень — это нечто нехорошее, потому что вскоре после его упоминания частенько что-нибудь прилетало, в переносном, а иногда и в прямом смысле. Только подозрения Маську редко останавливали. Еще немного покачавшись на перегородке, она прыгнула вниз, спасибо, хоть не на голову, а на колени. Будто из-за нее там мало синяков! Я зашипела, кошка бросилась прочь с кровати.
На половине Дайры все еще горел тусклый свет.
Я встала с постели и заглянула за край загородки. Оттуда сквозь арку было прекрасно видно княжеское ложе на постаменте. Дайра сидел, спустив ноги с кровати и понурив голову. Спать голышом он теперь стеснялся, поэтому был в полосатых пижамных штанах.
Я прошла к нему и села рядом.
— Почему не спишь?
— Видимо, не устал, — усмехнулся Дайра, не разгибаясь. — А ты почему?
— По мне Маська скачет.
Он коротко вздохнул и, чуть сморщив нос, украдкой потер висок.
— Голова болит?
Дайра промычал что-то и отмахнулся:
— Да, пустяки. Пройдет.
— Дай, я посмотрю! — я потянулась к его вихрастому затылку, но Дайра резко отстранился от моей руки и глянул сердито.
— Не надо! — твердо сказал он. — Говорил же: никогда не вглядывайся в меня больше и не лечи! Говорил?
— Что ты заводишься?
— Я не завожусь. Я хочу, чтобы ты вспомнила, о чем я тебя просил.
— Да я помню. Только…
— Что? — с досадой уточнил Дайра.
— Только я так и не поняла, почему?! Почему ты отказываешься? Мне же это совсем не трудно!..
— Просто не хочу, — ответил он уже спокойно. — Надоело. Брат всю жизнь в моей душе ковырялся, читал, что чувствую, о чем думаю. Я ему запретил, разумеется, но даже проверить не могу, послушался он или нет. И ты теперь еще будешь в моих кишках копаться и разглядывать их? Не хочу.
— При чем тут кишки?! Почему «копаться»?! Ты не понимаешь, это не так происходит!..
— Да не важно, как это происходит! Просто не делай этого!
— А если?!..
— Алиша! — строго оборвал меня Дайра и, поймав мою воздетую к потолку ладонь, положил ее себе на колено и уверенно прижал. — Что ты так волнуешься? На свете существует множество простых способов вылечить головную боль.
— Да и черт с ней, с твоей головой! — буркнула я. — А если будет что-то посерьезнее головы?
— Серьезнее головы, Аля, ничего быть не может! — засмеялся он. — Так что давай уж, как договорились, хорошо?
— Как скажешь, — кивнул я, так ничего и не поняв. — Мне кажется, что ты не был таким упрямым даже, когда был котом.
— Вот именно, тебе лишь кажется, — нервно усмехнулся он. — Я просто не успел тебя по-настоящему достать. Другим повезло меньше.
Я ничего не ответила.
Он по-прежнему прижимал мою руку к колену, словно боялся, что она убежит. Я смотрела на его огромную ладонь, на заметные выпуклые вены, и невольно вспомнила, как я любовалась его руками, когда он три дня возился с перепланировкой в квартире, делая замеры, отпиливая, приклеивая и приколачивая. Его руки были не только удивительно красивыми, но и умелыми, привыкшими к сложной и тяжелой работе, словно он и не князь вовсе. Глаз было от него не оторвать, и я прямо горда была до невозможности, когда Дайра звал меня на помощь реечку придержать.
Дайра тоже помолчал немного, потом повернул голову и уставился на мою грудь.
— Ты что?
— Когда я был котом, это давало определенные преимущества, — задумчиво проговорил он. — Например, мне не надо было спрашивать разрешения, чтобы потрогать этого мутанта…
Я даже представить не могла, что моя старая пижама с Микки-Маусом на груди может вызвать ностальгию.
— Вот проблема-то, — фыркнула я. — Хочешь — потрогай. Разрешаю.
Дайра усмехнулся, вытянул палец и осторожно почесал Микки-Мауса между ушей. Потом взглянул на меня:
— А давай чаю попьем?
— Во втором часу ночи?!.. — странное предложение вдруг показалось на редкость удачным. — А давай!
— Иди к себе, — улыбнулся Дайра. — Сейчас принесу.