Мутному пятый десяток идет. Маленький, кругленький. В ширину выглядит больше, чем в высоту. Опытен во многих делах. Спроси у него – даст точный ответ, целое заключение. Настолько круглое, что не ухватишь смысл, как ни старайся.
Подъехали к дому прокурора. Мутный хлопнул дверцей и скрылся в подъезде. Через пять минуть вернулся обескураженный. Вновь бабахнул железом от расстройства чувств.
Народ в машине выжидающе смотрел на своего героя. А тот не спешил – пошли назад к такой-то матери. Утром разберемся. Старый козел не желает открывать. Может, он напоролся и решил пошутить. Немудрено в таком возрасте…
Оперативная машина тронулась, набирая скорость.
– Высадите меня на перекрестке. Дойду. Здесь рядом…
Он вынул из нагрудной кобуры пистолет и с загадочной миной на лице дослал патрон в патронник. Где вы, добрые старые времена, когда у прокурора, кроме рогатки, из оружия была лишь шариковая ручка?
Мутный вышел из машины и покатился прочь, не закрыв за собой дверь, решительный и гордый. Настоящий Колобок…
Оперативная группа прибыла в дежурную часть с пустыми руками. Дежурный офицер требует от группы первичный материал. Все-таки ведь прокурора ограбили, а не Ваню с Заречной улицы! Что дежурный утром представит начальнику? Голую запись в журнале? Оказывается, группа бессильна была что-то предпринять. Разберутся без них.
Утром Прахов «озадачивал» личный состав. За истекшие сутки произошел ряд случаев, в том числе один из ряда вон. Прокурора поставили на четыре кости. Во всяком случае, шли разговоры именно в таком направлении. Опустили чиновника. Впрочем, сам чиновник говорил лишь о грабеже. И еще о том, что пришлось ему ночь напролет шествовать лесной дорогой.
По окончании оперативного совещания начальник РУВД, не удовлетворившись телефонным разговором, направился к потерпевшему лично.
– Здравия желаю, Федор Петрович!
Федор Петрович не ответил. Он словно бы не слышал приветствия, зарываясь носом в бумаги.
Прахов приблизился и подал для приветствия руку. Прокурор пожал ее, не вставая, и продолжил читать бумаги.
– Вопрос у меня, Федор Петрович…
– Ну…
– Как нам это дело проводить? Как грабеж или еще как-нибудь?
– Какой грабеж! Какой разбой! Они же меня, Коля, вывезли за город и бросили там как собаку… Как пса поганого. Пешком ночью пер. Ноги до жопы все истрепал… И еще…
Он вовремя спохватился: не следует говорить всей правды.
– Чего еще-то?
– Пригрозили мне. Не уйдешь, говорят, по-хорошему сам – уйдешь по-плохому. Утопим, сказали, – выскочило у Докукина. – В прорубь, сказали, пустим… Под лед…
Прахов изумился. За более чем тридцатилетний срок службы он впервые слышал, чтобы среди зимы собирались кого-то лишить жизни посредством утопления. Тем более в проруби. Её же долбить еще надо. И держать в таком состоянии постоянно. Делать людям нечего, что ли? Придумал Жидкий. Рот зашить мало за вранье. Через край и суровыми нитками.
– Не веришь? Вот записка, – протянул бумажку Докукин.
Прахов принялся читать.
«Уважаемый прокурор товарищ Жидкий. За время вашего нахождения в должности прошло более чем сорок лет. За истекший период изменились законы, которым вас учили. За это время изменилась ситуация, которая требует самоотдачи. Но вы к этому неспособны. Мало того, что вы не в состоянии идти на жертвы, вы встали на путь укрывательства преступлений…»
Далее шел подробный перечень уголовных дел, возбужденных, но не доведенных до конца под разными предлогами.
«… Учитывая данные обстоятельства, – следовало далее, – просим вас в добровольном порядке покинуть свой пост и уступить место молодым. Должность прокурора района мог бы исполнять, например, Мутный (Поляков А.И.), действия которого во многом сдерживаются вами. В связи с этим у нас имеются все основания предполагать, что вы, дорогой Федор Петрович, действуете из корыстных побуждений. Вина ваша для нас считается доказанной, поэтому наша сторона более не стеснена моральными убеждениями и другими предрассудками. Уйдите с должности мирно, не будоража общественность. Ваши вопли окажутся не более чем бурей в стакане воды и быстро сойдут на нет. В противном случае будем вынуждены принять экстраординарные меры».
И подпись: «Общество беспорочных наблюдателей».
Круто они завернули, если самого Докукина утрамбовать надумали. И уже замену нашли. Шуру Мутного. Хитер оказался заместитель. Скажет: «При чем здесь я?!.. Без меня меня женили!..» И спросить с него будет не с руки.