Рунический жрец схватил убегающую фигуру, развернул ее и вырвал из зеркального царства в мир чувств.
Темный Ангел пришел в себя, выкашливая кровь и вращая стеклянными глазам.
— Держись, — приказал Ква. Его рука скользнула к обнаженному горлу Темного Ангела, ощутив силу его пульса.
— Я не разрешал тебе умирать.
Воин минуту непонимающе смотрел, дезориентированный и задыхающийся. Ква ждал, сохраняя барьер между мирами, чтобы не дать душе Темного Ангела ускользнуть в нижний мир. Постепенно его дыхание нормализовалось, кровотечение остановилось, взгляд прояснился.
— Как тебя зовут? — спросил Ква.
Темный Ангел не ответил. Не похоже, чтобы он понимал.
— Как тебя зовут? — снова спросил Ква, в этот раз добавив словам нотку властности, принуждая сказать правду.
— Орманд, — прохрипел лазутчик, снова откашливая кровь.
— Ты из Первого Легиона.
— Как видишь.
— Что ты здесь делаешь?
— Могу задать тот же вопрос.
Ква отпустил челюсть Орманда.
— Если бы твой шлем не был разбит…
— Ты бы убил меня, — Орманд снова закашлял. — Да, это был риск.
Ква перевел взгляд на его доспех — символика VI Легиона была весьма похожей.
— Это все еще может случиться.
Орманд посмотрел на него, дыхание легионера нормализовалось.
— Предатель или лоялист?
— Что?
— Сейчас это единственный вопрос. Кто командует бойцовыми псами? А гидрой? Но твой ответ не имеет значения — мы получили информацию. Мой двойник на «Альфе» выполнил то же задание, вот только его поймали раньше меня. Возможно, они оказались быстрее — в конце концов, их для этого и создали.
Ква прищурился.
— Ты не знаешь, что произошло, ведь так?
— Просперо сгорел. Галактика расколота штормами. Два Легиона вошли в туманность Алаксес, вцепившись друг другу в глотки. Терра отрезана, и все мечты превратились в кошмары. Что бы ты сделал на нашем месте?
Ква начал понимать.
— И есть другие?
— Намного больше.
— Где?
Орманд попытался подняться и не смог, снова прислонившись к стене и шумно дыша.
— Вы ничего не знаете об этом месте. Алаксес — крепость. В ее недрах есть сокровища.
— Лев? — осмелился предположить Ква, схватившись за слабый шанс. Несмотря на вражду между Львом Эль’Джонсоном и Руссом, вдвоем они, несомненно, смогут изменить ход событий.
На лицо Орманда вернулась горькая улыбка.
— Лев? Откуда мне знать? — Он придвинулся, словно заговорщик, который наслаждался обменом секретов. — И мне безразлично, ведь я плевать на него хотел. Всем мы.
Видимо, Ква выдал свое удивление, потому что в налитых кровью глазах Орманда сверкнуло удовлетворение.
— Если хочешь правды, то вот она. Нас отправил сюда протектор Калибана, выполняя позорные приказы, которые устарели раньше, чем были отданы. И мы подчиняемся ему, и по его воле вы будете жить или умрете.
Орманд холодно улыбнулся.
— Знай вот что, жрец. Вы оказались среди армии Лютера.
Русс с Бьорном вошли на командный мостик в тот самый момент, когда до развилки осталось менее пяти тысяч километров. В первую минуту их никто, кроме часовых, не заметил. Глаза остальных людей были прикованы к носовому окулюсу, гололитическим проекциям и отметкам позиции флота на тактических экранах.
Довольный Русс выждал минуту, оставаясь в стороне вместе с Бьорном и парой истинных волков. Лорд Гунн первым уловил их запах и повернулся. Следом то же сделали остальные, приветствуя возвращение примарха со смешанными чувствами шока и облегчения.
— Что у нас здесь, Гунн? — спросил Русс, с важным видом направившись к трону. — Когда я в последний раз слышал о тебе, ты был на «Рагнароке», как и полагалось.
Гунн сверлил Русса взглядом, по-прежнему стоя одной ногой на платформе командного трона.
— Вот выход из туманности, повелитель. Пустота зовет нас.
Бьорн не отходил от примарха ни на шаг, продолжая внимательно наблюдать за остальными воинами. Атмосфера на мостике гудела от напряженного ожидания — воины принюхивались друг к другу, определяя вероятность применения силы. Эсир и Скрир подошли поближе к своему командиру, Гримнр и его люди сделали то же самое.
— Выход, — задумчиво повторил Русс, глядя на проекции. — И вход. Кажется, у нас есть выбор.
На лице Гунна мелькнуло раздражение.
— Вы, конечно же, шутите.
Русс оглядел мостик. Румяное лицо светилось радостью, но под ней угадывалась жесткость.