— Крысь, есть хочешь?
С табуретки донеслось истошное мяуканье.
Ну кто бы сомневался?
Я открыла кошачьи консервы, обеспечила питомца едой и спокойно выдохнула. Все. Крыся нейтрализован. Поест, умоется и задрыхнет на облюбованном стуле.
А я… А мне предстоит работа.
Я вытащила из кучи в сенях старое металлическое ведро, нагрела воды и принялась за уборку.
За окнами бесконечно сыпал снег, тусклое декабрьское солнышко стремительно двигалось к закату, а я все драила, чистила, мыла. Как заведенная. Еще бы! Мое первое собственное жилье. Мое! Собственное!
«И все равно, под звуки поцелуев мы уснем и проснемся, — громко пела я, пританцовывая и оттирая кухонный шкаф. — Вместе проснемся…»
Та-а-ак, одно круговое движение бедрами, два — тряпкой.
«Вместе проснемся», — повторила слова незамысловатого хита, насухо протерла зеленую, как выяснилось, столешницу, и в этот момент услышала за спиной громкий кашель.
Резко обернувшись, уткнулась носом в пуговицу. Черную. Гладкую. С двумя дырочками.
Поднимая взгляд, уже знала, что увижу дальше. Четко очерченные губы. Янтарные глаза. Нос с горбинкой.
— И снова, здравствуйте, — иронично поприветствовала своего недавнего провожатого.
— Есть разговор, — не обращая внимания на мою иронию, коротко заметил тот и, подхватив Крысю, освободил табуретку.
Кошарик, очнувшись от сладкого сна, сначала замер в огромной ладони, а потом истошно замяукал и стал ожесточенно вырываться.
— Зеленки в доме нет, — предупредила я, а сама, не отрываясь, глядела на крупную руку, на которой мой котенок смотрелся маленьким рыжим комочком.
— Что? — переспросил незнакомец.
Вот, кстати, странность — почему он до сих пор не представился?
— Нечем, говорю, ссадины обрабатывать, — пояснила я, — так что, лучше отпустите Крысю, пока он вас всего не исполосовал.
— Да это, я смотрю, не кот, а тигр, — хмыкнул гость.
Он опустил котенка на пол и слегка подтолкнул в мою сторону.
Крыся рассерженно зашипел. Его яркая шерсть встала дыбом, спинка выгнулась горбом, пушистый хвост воинственно задрался.
— Иди уже, герой, — усмехнулся мужчина, но тут же посерьезнел и обратился ко мне: — Присаживайтесь.
Он указал на табуретку.
— Что вы, все лучшее — гостям, — усмехнулась в ответ. — Располагайтесь, я постою.
Янтарные глаза мрачно блеснули. На щеках появились желваки, но тут же исчезли. Похоже, мужик умеет держать себя в руках.
— Что ж, не хотите — дело ваше, — спокойно произнес гость.
Он подошел к столу и выложил на него пять внушительных пачек. Зелененьких таких. Ровненьких. С бумажными опоясками.
— Вот деньги за эту халупу, — без долгих предисловий, отчеканил он.
— Чего?
Я даже растерялась от неожиданности. Ничего себе заявочка!
— Нет, все-таки со слухом у вас проблемы.
Мужчина посмотрел на меня с жалостью.
— Я покупаю твою развалюху, — громко повторил он.
— Вы что делаете? Покупаете?
Смысл сказанного медленно доходил до меня, и я чувствовала, как внутри, там, где еще так недавно было светло и радостно, вскипает злость.
— Да.
Короткое, емкое слово прозвучало, как выстрел.
Я посмотрела на гостя, отложила тряпку и воинственно выпятила грудь. Не сказать, чтобы она у меня такая уж внушительная, но на третий размер наберется. Вот весь этот размер я и выдвинула вперед, а для пущего эффекта еще и руки в бока уперла.
— Ага. Сейчас, — насмешливо посмотрела на незнакомца. — Разбежались!
— Здесь пятьдесят тысяч, — ровно произнес тот, а потом посмотрел на меня и счел нужным пояснить: — Долларов.
— И что?
— Мало? Хорошо.
На стол легла еще одна зелененькая пачка. Потоньше.
— Устроит?
Я молча покачала головой.
— Этой халабуде красная цена — пол ляма. Деревянных.
Мужчина грозно нахмурился. На его щеках снова заиграли желваки.
— В чем проблема? Больше тебе все равно никто не даст.
Я посмотрела на него с жалостью. Такой неглупый на вид, а ничего не понимает.
— Эта, как вы выразились, халабуда — мой дом. И я не собираюсь его продавать, — доходчиво пояснила незваному гостю.
— По-хорошему, значит, не хочешь? — пристально посмотрев мне в глаза, уточнил незнакомец.
— Не-а, — равнодушно ответила я и снова взялась за тряпку. — Не хочу. И видеть вас больше тоже не хочу, так что не трудитесь приходить. Выставлю.