Лодий и Слизд стянули со своих лошадей какие‑то рулоны, и в две минуты застелили поляну неким подобием ковров. Что не говори, а опыт походной жизни у них был не в пример больше.
Айра только оказалась на земле, как сразу упросила Серегу отпустить ее помыться. Понятное дело, женщины они куда болезненнее переносят отсутствие мыла и горячей воды. Серега девушку отпустил, но напутствовал ни на шаг в сторону не уходить, в случае появления опасности кричать громко. Когда Айра скрылась, Одинцов хмуро посмотрел на своих бойцов и заявил, что он, дескать, человек неревнивый, и можете, конечно, устроить публичный просмотр стриптиза. Жалко вот только, пива никто не додумался захватить. Но за все платить надо, а поскольку с деньгами у ребят совсем плохо (общая касса не считается, личные удовольствия каждый оплачивает сам), то в таком случае придется ему плату с них натурой брать.
– Так уж и быть, глаза вырежу – и мы в расчете, – закончил долгую прочувствованную речь Серега.
Народ впечатлился и все время, пока Айра стояла под горным водопадом, занимался своим делом, стараясь смотреть в землю, чтобы случайно лишнего не увидеть.
Одинцову такое послушание понравилось. Шустрик не мог упустить возможности позубоскалить.
– Грозен, грозен. Настоящий волк. Запугаешь весь личный состав. Скоро по ночам писаться начнут, а потом слабоумием заразятся.
– Ничего. Плетка и голым задом на муравейник – и мигом все пройдет, – тут же парировал Одинцов.
– А если еще при этом и пятки подпалить, тогда точно любое слабоумие закончится, – добавил с серьезным видом Смотрящий. – С горящими пятками не до пускания слюней.
– Знаете, как называется это ущелье? – спросил Лех Шустрик и сразу же сам ответил. – Скупое место.
– Почему? – спросил Серега.
– Чтоб я знал.
Когда Айра вернулась, настал черед мужской помывки. Пошли в два захода. Ребята веселились в воде, словно дети малые. И не скажешь же, что это тертые жизнью гладиаторы, которым и убивать доводилось. А вода и впрямь была ледяная. Когда Серега только вступил под водопад, сердце аж зашлось да дыхание перехватило. В тело словно впились тысячи крохотных льдинок. Зато потом накрыло бодряком.
Выбравшись на поляну, Сергей сразу же облачился в новую одежду. Льняная рубаха на голое тело, черный камзол из простой плотной ткани с пышными надутыми рукавами запахивался на правую половину и застегивался на двенадцать черных пуговиц, кожаные штаны тоже черные. Плащ Сергей накидывать не стал, а вот бронник примерил. Блестящая кираса прикрывала спину, грудь и плечи, стальные фалды защищали кожаные ботфорты, в которых очень удобно нож прятать. Что Серега тут же и сделал, проверяя мысль.
Вернулись из разведки Драмин, Колин и Вихрь. Усталые, но довольные жизнью. Вихрь тащил на себе тушку кабанчика. Профессионал, что тут говорить. Зашли его в пустыню без еды и воды – и там кабанчика раздобудет. Серега бы не удивился, если бы он и пиво где‑нибудь нашел. Увидев, чем занимаются их товарищи, разведчики так занервничали, что чуть из штанов не выпрыгнули, но Одинцов был непреклонен.
– Докладывайте.
– В округе все чисто, командир. Ни следа ворога, – начал Драмин, почесывая голову.
– Никаких следов, – подтвердил Колин, накручивая от нетерпения длинный ус.
– Вот только ужин… так сказать… – скинул с плеча тушку Вихрь.
– Как дорога дальше? Подгорный путь цел?
– Вход открыт. Чисто там, клянусь восточным ветром, – ответил Драмин, не отрывая взгляд от плещущихся товарищей.
– Мы немного прошлись… так сказать… и порядок… не видно никого, – добавил Вихрь.
– Можно двигаться дальше. Вполне, – подтвердил Колин.
Ничего более толкового от них нельзя было добиться. И Одинцов махнул рукой. Свободны, мол, идите купайтесь. Бойцы так обрадовались, что в пять секунд разделись догола и бросились в воду, вереща, словно стая папуасов‑каннибалов при виде безоружного белого.
Сергей поднял трофейный меч, добытый в сокровищнице князя Боркича, и неспешно повязал его на пояс. Отличное оружие и очень древнее. Одинцов чувствовал это, как и ту силу, что таилась внутри клинка. Если бы он провалился в волшебный мир, то точно утверждал бы, что меч ему колдовской достался. Но пока никаких чудес видно не было, так что о магии можно забыть. Но что‑то в этом мече было такое, необъяснимое…
– Какой у тебя план?
Серега резко обернулся. Позади стоял голый Лех Шустрик и насмешливо наблюдал за другом.
– Ты о чем?
– День пути по подгорной тропе, и мы окажемся в Краснограде. Что дальше?
Шустрик выбрал свой комплект одежды и стал одеваться.
– Найдем постоялый двор, на кармане у нас звенит, так что с этим порядок…
– Пока… порядок… – поправил его Лех.
– Дальше пойду искать вербовщика, и наймемся в какую‑нибудь армию… – неуверенно сказал Одинцов.
– Идея замечательная. Только у нее есть один изъян.
– Какой?
– Ты!
– Не понял, – попытался обидеться Одинцов.
– Ну вот скажи мне на милость. Придешь ты к вербовщику. А тот тебя и спросит: на какой войне ты был? В каких боях участвовал? Ты и не знаешь, что ответить. Тогда тебя попросят назвать все крупные войны и сражения за последние лет пять. Но ты и этого не знаешь. Напрашивается вывод: либо ты свонравец, засланный откуда‑то шпион, либо… – Шустрик развел руками, но поскольку он был в одном сапоге, то тут же потерял равновесие и свалился на задницу.
Серега смолчал, хотя на смех пробирало. Уж очень потешно это выглядело.
– Дальше будет еще веселее. Тебя попросят назвать всех соседей Вестлавта, и тут ты тоже уныло промычишь, потому что не знаешь… – поднявшись на ноги, Лех яростно потер ушибленное место. – Тогда тебя попросят: назови самое крупное государство на Ирлонге, и тут ты с глупым видом окончательно капитулируешь.
– А что такое Ирлонг? – спросил Сергей.
– Вот видишь. Так что ни о какой карьере наемника можешь не мечтать. Ты знаешь меньше, чем простой дворовый мальчишка. Ты беспрепятственно покинешь вербовщика и направишься на постоялый двор, тебя никто не тронет. Ты придешь к остальным ребятам. И вот тут‑то вас всех и повяжут. Потому что либо сбежали из очень глухого места, каким было подгорье князя Боркича, либо ты не от мира сего, что, в общем‑то, тоже правда, – закончил свою обличительную речь Лех Шустрик.
– В таком случае ты должен рассказать мне все, о чем знаешь. И начать надо прямо сейчас, – подумав над словами друга, сказал Одинцов.
– Решение верное и, главное, своевременное, – одобрил Лех Шустрик.
– Что такое Ирлонг? – напомнил свой вопрос Серега.
– Земля, на которой ты находишься. Материк.
– Если у этой земли есть имя, то получается, и другие материки есть?
– Точно, – подтвердил Шустрик. – По меньшей мере три. Упоминание о них сохранилось в хрониках, только вот беда: уже лет так пятьсот там никто не бывал. Плавать‑то мы плаваем, но доплыть не можем. Либо предки напридумывали всякой чепухи, либо с тех пор что‑то произошло, и дорога к другим землям нам закрыта.
– Очень интересно, – оценил Одинцов. Закрытые материки, есть над чем поразмыслить.
– Я не смогу тебе все рассказать и научить. Все равно ты будешь отличаться, – с сомнением в голосе произнес Лех.
– Почему ты так думаешь?
– Сам посуди. Тебя могут спросить о чем‑то, что я забыл тебе рассказать, не посчитал нужным. Мелочь какая‑то, но и она может испортить все застолье.
– Я все равно должен побольше узнать об этом мире, – упрямо заявил Серега.
– А я на другой ответ и не надеялся. Рассказать я тебе расскажу и научу. Но на разговор с вербовщиком я пойду с тобой.
– Зачем?
– Говорить буду я. А ты большей частью помалкивай да морду злую строй. У тебя это, кстати, неплохо получается. Я скажу, что нашему командиру не по рангу со всякими разговаривать. Мол, ты младший сын какого‑нибудь графа, поэтому злой, спесивый, но профессиональный.