Выбрать главу

"Не спасло"…

Но он хотел! И даже не так важно, почему именно. То ли изголодался по самке в принципе, то ли ему так подхожу именно я. Метка – это всегда защита. Всегда. Пару не отдают просто так…А значит ему пришлось бы делать для меня больше… Я кусаю губы, чтобы не начать улыбаться. Потом и вовсе отворачиваюсь в другую сторону, чтобы волк не заметил выражения моего лица.

Если он поставит метку…Если я вынужу его, то…

– Кто тебя признали бракованной? – его резкий недовольный голос возвращает меня в реальность.

Прежде, чем ответить, сажусь на соломе, чтобы видеть его, и укрываюсь шкурой, поджимая под себя ноги. Гер в это время наливает в миску воду и ставит ее на огонь, затем достает какие-то тряпки из сундука…

– Как обычно, не смогла вЫносить, – пожимаю плечами я, с любопытством наблюдая, как волк выуживает еще маленькую склянку из сундука, а затем его закрывает.

– Выносить…То есть зачать от вервульфа смогла? – уточняет он, когда кидает лоскуты ткани в миску с закипающей водой, и взгляд его янтарных глаз очень выразительно упирается мне в низ живота.

Невольно сильнее поджимаю под себя ноги, обнимая себя руками, будто пытаюсь от него спрятаться.

– Мне сломали ген, когда подстраивали под хозяина, чтобы дотянуть процентную совместимость до положенных семидесяти пяти. Организм теперь отторгает волчью ДНК очень быстро. Меньше двух недель. Легче было списать, чем пытаться сохранять, – признаюсь и опускаю глаза.

Во рту собирается неприятная горечь…Перед глазами мелькает моя прошлая жизнь, которая ничего, кроме боли, мне не принесла…Мой хозяин вервульф, которому я плохо подходила как пара, что было даже хорошо, так как он практически не трогал меня, и мучительные недели, проведенные в лабораториях, когда мне пытались сохранить плод. После третьего выкидыша хозяин отказался от меня, продав в жертвенную сотню. Самая обычная судьба…

– Ясно, – бормочет волк, доставая прокипячённые лоскуты из жестяной миски.

Открывает склянку, и один из лоскутов щедро намазывает какой-то черной пастой. Потом приближается ко мне, садится напротив и с сосредоточенным видом начинает разматывать больное плечо. Затихаю, наблюдая за ним. Его лицо очень близко сейчас – суровое, смуглое, высеченное будто из камня. Вижу, как Гер сосредоточенно хмурит брови, аккуратно снимая повязку, рассматривает подживающие уже глубокие следы от зубов, окруженные фиолетово- зеленым кровоподтеками, а потом прижимает свежий простерилизованный лоскут с мазью к моему плечу и снова крепко перевязывает рану. Немного морщусь от боли, но терплю всё молча, ни о чем не спрашивая. Какая разница, если точно помогает…

Закончив, волк поднимает на меня свой янтарный завораживающий взгляд. Его лицо так близко, что я вижу каждую коричневую крапинку в его нечеловеческих радужках.

– А кто хозяин был, Дина? – вкрадчиво интересуется Гер, смотря мне прямо в глаза.

– Фрай Кунц, – отвечаю я, и вдруг вижу, как его зрачки резко становятся вертикальными, а янтарная радужка словно взрывается, полностью затапливая белки глаз.

От неожиданности отшатываюсь в сторону. Гер же расплывается в хищной улыбке, демонстрируя показавшиеся верхние клыки.

– Стар-р-рший? – тихо рычит на меня.

– Нет, его сын, фрай Крон Кунц,– сглатываю я.

Волк становится задумчивым, кивает, смотрит на меня пару долгих секунд и встает, больше ничего не сказав. Стягивает с себя штаны, небрежно бросает их на сундук, рычит через плечо "не смей выходить" и через несколько мгновений, обернувшись зверем, исчезает из хижины, снова оставляя меня одну.

4.

Проводив волка долгим взглядом, я медленно поднимаюсь с соломенного настила. Плечо уже почти не беспокоит – только при резких движениях простреливает болезненным уколом и жар, кажется, совсем прошел, оставив после себя лишь мутную, разбивающую слабость. Поэтому я неторопливо, опираясь о стену, подхожу к бочке с водой. Желание помыться уже почти невыносимо. Липкое, покрытое испариной тело, запах собственного застарелого пота, засыхающая обильная влага между ног, стягивающая кожу, и еще пропитавший меня насквозь волчий аромат – всё превращается в какой-то совершенно безумный, щекочущий нос, раздражающий коктейль.

Я беру миску, в которой волк нагревал воду для перевязки, нахожу брошенные в угол использованные бинты, щедро из смачиваю и начинаю агрессивно себя тереть. Мыла к сожалению, у меня нет, и это всё, что я могу себе позволить. Поэтому ожесточенно тру розовеющую кожу тряпкой, пока тело не начинает скрипеть.