Поздно мы с тобой поняли,
Что вдвоем вдвойне веселей
Даже проплывать по небу,
А не то, что жить на земле.
В самую душу и глубже падают слова.
– Дина, ты бы хотела увидеть Хабаровск? – вдруг спрашивает Гера. Его низкий голос дрожит от напряжения, от смысла, вложенного в эти шесть слов.
На глазах выступают слезы, дрожат на ресницах. Всхлипываю, смеюсь и киваю. Это невероятное что-то. Разве так бывает? Не со мной…
– Да… Да.
***
– Одевайтесь.
Врач отточенным движением стягивает перчатки и проходит за занавеску. Неуклюже сползаю с гинекологического кресла. Щеки горят. От неприятия этих необходимых манипуляций с моим телом и от тревожного ожидания вердикта. Быстро надеваю трусы, оправляя юбку и, чуть ссутулившись, подхожу к что-то быстро пишущему врачу. Это мужчина лет пятидесяти, полноватый и с уставшими умными глазами. Взгляд мельком падает на его красные от постоянного мытья руки, и я, опустившись на стул напротив, неловко разглаживаю юбку на коленях. Врач кидает на меня быстрый взгляд исподлобья и тут же снова начинает писать. Слышу, как скрипит его ручка.
– Ну что, Кунцева Дина Алексеевна…
Задерживаю дыхание.
– …Беременны вы, поздравляю. Ориентировочно четырнадцать недель. Рожать будем с вами в январе. Надеюсь, не на праздниках…
Делаю резкий вдох, сердце бухает о ребра и заходится часто- часто. Губы разъезжаются в глупой улыбке. Конечно, я давно подозревала, но…Ладонь ложится на живот, я кусаю щеку. Счастье, трепетное, тревожное, захлестывает с головой. Словно сквозь вату дальше слушаю врача.
– Так, вот направления на анализы. На кровь завтра к восьми натощак, моча…В общем, разберетесь. А так вроде бы все хорошо. Шейка закрыта, сердцебиение у обоих чистое.
– У обоих? – охаю, уловив только это.
– Да, Дина Алексеевна, – врач перестает писать и поднимает на меня пытливый взгляд, – Я могу ошибаться, конечно. На таком-то сроке. Но мой тридцатилетний опыт подсказывает, что двойня у вас.
Он чмокает губами, а потом уголок узких губ ползет вверх, являя мне скупую улыбку.
– Рады?
Вместо ответа киваю и кладу вторую руку на живот. Где-то глубоко внутри что-то щелкает. Будто струну души задели. И теперь вибрация, тревожная и печальная заполняет каждую клеточку. У меня бывает такое ощущение. Чем-то похожее на дежа вю. Неуловимое, но такое пронзительное. Вот и сейчас оно меня накрывает. Двойня… Шмыгаю носом, шепча.
– Спасибо.
– Ну вот, – хмурится доктор, – Ох, уж мне эти барышни. Не паниковать, прорвемся!
– Я верю, спасибо, можно идти?
– Можно, Дина Алексеевна, направления на анализы не забудьте. Через неделю снова ко мне.
***
Провернув ключ два раза, открываю дверь в нашу маленькую квартирку. Кинув сумку прямо на пол в коридоре, устало опускаюсь на пуф. Устремляю лихорадочный взгляд на свое отражение в зеркале напротив. Руки опять непроизвольно обхватывают живот. Я пока не чувствую ничего… Но нас уже точно трое, а возможно и четверо. Мы теперь настоящая. НАСТОЯЩАЯ семья.
Нет, я знаю, что семьи и без детей бывают, и без отцов, и даже без матерей. И они тоже вполне себе настоящие. Да что говорить, я сама в такой выросла – у меня не было отца, а мама – вот полтора года назад умерла.
Но все же себе я всегда хотела семью другую. Всегда мечтала о малышах и о надёжном, любящем мужчине, который бы о них наравне со мной заботился. И мужчину мне судьба подарила совсем недавно. Геру моего. Я еще привыкнуть не успела, что он есть у меня, что я жена. Только месяц назад праздновали годовщину нашего знакомства и тогда уже говорили, как много в наших жизнях переменилось за этот год.
Чтобы Гере приезжать в военный городок уже женатым и иметь право получить квартиру, а не место в общежитии, заявление в ЗАГС мы подали на следующее утро после знакомства. Это безумие было. Помню Герин ошалелый, будто хмельной взгляд, когда он ставил на заявлении свою подпись. Розка, да и все девчонки в общежитии, крутили у виска. Я ж не знала его совсем. Вдруг пьяница или дурак. А я…
Я сама как пьяница от него была. Счастливая…Страшно. Конечно, было страшно, но оттого еще пьяней. Свадьбу гуляли в столовой около общежития, первую ночь провели в комнате моей, девчонки все в гости пошли. Она у нас настоящая первая была, так как Гера сказал, что уж тут тридцать дней до свадьбы, можем и потерпеть. И мы терпели, горели уже, когда день свадьбы пришел. А потом…