Размышления прервал звонок. Максим глянул на экран, увидел высветившийся номер и имя абонента.
«Любимая Регина», – кричали буквы.
Но с чего бы ей звонить, если они могут поговорить лично?
Все еще ничего не понимая или не желая понимать, но уже догадываясь, Максим ответил на звонок.
– Наконец-то! – сердито и вместе с тем с облегчением затараторила жена. – Ты куда пропал? Понимаешь хоть, как я волновалась?
– Зарядка села, – мертвым голосом проговорил Максим.
– Это я поняла! Вечно у тебя так. Но мог бы перезвонить! Я звоню, звоню – отключено! Что я должна думать?
– Ты где? – все тем же безжизненным голосом спросил он.
– Максим, ты пьяный? – возмутилась жена. – Тормозной какой-то. У мамы, где мне быть? Ты во сколько завтра приедешь?
– Извини, я позже перезвоню, – сказал Максим и отвел трубку от уха.
В голове стучало, виски́ наливались болью. В груди разливался холод. Внезапно он понял, что его удивило в облике жены, вернее того, кого он впустил этим вечером в свой дом.
Шел дождь, но одежда «Регины» была сухой, хотя зонтика у нее не было.
Войдя в дом, она не разулась. В прихожей не было ни обуви, ни куртки. И ведь она постучала, хотя у Регины имелся ключ.
«Войти в дом сама сущность теперь не сумеет, – вспомнились слова отца Михаила. – Дьявол и его приспешники не могут победить человека, пока он сам не позволит. Призовешь, позовешь, впустишь – придет; снова привяжется, поселится».
Сознание разразившейся катастрофы, которую он устроил собственными руками, обрушилось на него, и Максим понял: эту ошибку им не исправить.
…Дом супруги сумели продать примерно через полгода. Сами там больше не жили, снимали квартиру. Продавали через то же агентство, через которое и покупали. В отличие от прежних хозяев, Максим прямо на сделке, мучимый совестью, попытался предупредить новых жильцов, что в доме не все ладно: он с собственным привидением.
– Ой, серьезно? – округлила глаза миловидная женщина-покупательница и посмотрела на мужа. – Круто! Как в английском поместье!
Максим вымученно улыбнулся. Ясно было, что к его словам всерьез не отнеслись.
– Если вдруг вам не понравится этот… – он поперхнулся, – этот ваш сосед, то можно в церковь святого Николая Чудотворца обратиться, там есть отец Михаил.
Супруги странно смотрели на Максима, риелтор делала страшные глаза, и он умолк, извинившись напоследок.
Покупатели переглянулись и вновь заулыбались.
– Спасибо, что предупредили. Хорошая шутка, – сказал муж.
– Мы не верим в привидения, во всякие такие создания, – доверительно сообщила жена.
«Зато они в вас верят», – подумал Максим.
Подписи были поставлены, и дом вместе со всем содержимым перешел к новым владельцам.
Стук в окно
Квартира была крошечная. Бабушка про такие говорила: «Хвост негде протянуть». Впрочем, бабуля ничего подобного не видела, их стали строить в последние годы. Квартира-студия: спальня объединена с гостиной и кухней, махонький санузел – и все это на площади одиннадцать квадратных метров.
Антон снял квартиру в новостройке на краю города и был рад, потому что до магазина бытовой техники, где он с недавних пор работал, всего несколько остановок; к тому же десятый этаж (хотелось жить высоко), а что квартирка маленькая, так много ли надо одному? И цена доступная. Он думал, больше попросят, придется ужиматься, экономить, но обошлось.
Район только начинал застраиваться: прежде здесь была промышленная окраина. Склады, ветшающие корпуса давно закрывшихся заводов и фабрик, покосившиеся домишки, двухэтажные бараки… Эту «красоту» постепенно сносили, на месте ушедших в небытие строений возводили многоквартирные дома. В сотни, тысячи квартир заселится множество людей, станут водить детей в детсады и школы, которые тоже возводятся в спешном порядке, ходить в магазины и кафе – здорово же!
Антону нравилось находиться в центре человеческого муравейника, нравилось, что все кругом новое и люди новые, незнакомые друг другу, а значит, ты сможешь стать для кого-то вновь открытой Америкой. Ну, это его уже понесло, конечно. Антон обладал богатым воображением, был немного, как считали коллеги и друзья, не от мира сего, со здоровенными тараканами в голове.
Заселился он в начале января. Потекли дни – может, не особо счастливые, но спокойные. Январь миновал, февраль, а на излете марта, в субботу, Антон проснулся с предчувствием беды. Он и сам не мог понять, откуда оно взялось, но давящее ощущения не оставляло.