По распоряжению князя они выехали поутру и сперва ни жары, ни духоты арестанты не чувствовали. Только жуткую вонь. За ночь древесный пол в карете отсырел и пахло плесенью. После обеда стало припекать. Теперь же они, не взирая на вонь, по очереди лежали на полу. Пока один лежит, другой, прильнув к решетчатому окошку, дышит свежим воздухом. Потом меняются. Иначе не продержаться. А ехать еще долго. Все безмолвно.
Они не разговаривали с прошлой ночи, после своего неудачного побега. А ведь начиналось все очень хорошо.
По приезду на постоялый двор «Три Сосны», их разметили в отдельной комнате неподалеку от княжеских апартаментов. Так что можно сказать остановились шикарно. Изначально комната предназначалась прислуге богатых гостей, но князь не хотел терять из виду свои покупки. Поэтому Хансу Хмурому пришлось отправляться спать этажом ниже. Но, судя по его довольному виду и залившейся краской горничной, поспешившей скрыться в одной из подсобных помещений, он этому не особо огорчился. Будет ему чем ночью заняться.
Перед тем как отправиться спать, узников плотно накормили. Давешняя горничная принесла поднос со всякой снедью из соседнего трактира. Был тут и кусок мяса и миска с какими-то овощами, все лучше, чем похлебка из крысиных хвостиков. Даже кувшин с разбавленным вином стоял. Судя по вкусу в нем было две трети воды, остальное вино. Но узники и этому были довольны.
Все то время пока они ужинали, Ханс Хромой сидел напротив них на табурете и поигрывал кнутом. Серега уже видел, как кучер умеет им управляться и убедиться лишний раз в его мастерстве очень не хотелось. После того как миски опустели, кучер плотно привязал узников к столбам, поддерживающим крышу, убедился в прочности своих узлов и, довольно крякнув, потирая штаны в районе промежности, удалился из комнаты. На ночь он им оставил еще один кувшин с разбавленным вином и пустое ржавое ведро, чтобы было, куда нужду справить.
После того как затих шум шагов, Одинцов уставился на Леха вопросительно. Но тот лишь ерзал вокруг столба, устраиваясь на ночь поудобнее. Руки были связаны сложным узлом вместе, другой конец веревки был привязан к столбу. Так что вполне можно было улечься на полу и до утра храпака давать. Правда, насколько Серега помнил, в их планы это не входило. Устроившийся возле столба Лех грозно зыркнул на Сергея глазами:
— Чего уставился? Ложись, давай, — зашептал он. — Ночью побежим, когда все уснут.
Одинцов, не задавал лишних вопросов, улегся на пол, руки под голову положил и сделал вид, что закрыл глаза. Сам же продолжал наблюдать за Лехом. А Шустрик и впрямь заснул. Даже храпел, да так аппетитно, что Сергею и самому захотелось спать. Только заснуть так и не удалось. В голове теснились мысли. Все больше о том, где он и как сюда попал.
Ближе к полуночи, судя по лунной дорожке, пролегшей через всю комнату от окна к двери, Лех перестал храпеть и резко открыл глаза. Словно он и не спал вовсе, а комедию для тюремщиков ломал. Он поднялся с пола, сел и сложил перед собой руки.
— Смотри и учись, — сказал он тихо и в мгновение избавился от пут.
Научиться этому Серега все равно бы не смог. Он так и не успел заметить, как у его напарника это получилось. А попросить повторить на «бис» было неуместно.
Лех поднялся, осмотрелся, крадучись подошел к окну, так чтобы лишнего шума не наделать. Но все равно пару половиц скрипнули. Лех проверил ставни, выглянул через стекло на улицу. Увиденное похоже ему понравилось, поскольку он тут же вернулся к Одинцову, присел перед ним на корточки и занялся его руками. Освободил в считанные секунды.
Серега принялся растирать затекшие запястья, на которых остался след от веревки.
— Следуй за мной и делай только, что я скажу. Никакой отсебятины, — потребовал Лех.
— А что будет с нами, если поймают? — спросил Серега.
Лех сделал вид, что задумался.
— Ну, князь нас купил, погасил наши долги, стало быть, мы его собственность. Мы пытаемся сбежать, стало быть, мы крадем собственность князя. Что же будет, если нас поймают? Задачка сложна. Думаю, одному из нас отрубят руки и ноги, вывезут куда-нибудь подальше в лес и бросят. Хотя вероятно, мучатся не будут и отдадут в Яму, где такого коротыша выставят на всеобщее обозрение, чтобы другим неповадно было.