Раз за разом прогоняя в уме стройную конструкцию придуманной линии поведения, я уже делал это без критического взгляда. Просто наслаждался тем, какой я неожиданно смелый, ловкий и умелый в развязавшейся игре политического противостояния; раз за разом представляя возможные варианты действий, я находился в предвкушении того, как будет воспринят мой ход оппонентами и каким потрясением он окажется для всех причастных к развязавшейся игре.
Глубокое удовлетворенное предвкушение – вот так можно было охарактеризовать то общее чувство, которое я сейчас испытывал, лежа на мягкой земле под греющими лучами солнца.
– Рейнар, – обратилась ко мне вдруг Ливия, сбивая весь приятный настрой удовлетворенного самолюбования.
– Ре-ейнар, – еще раз позвала меня Ливия, когда я не сразу ответил. – Ты спишь?
– Нет, не сплю, – произнес я и не скрываясь протяжно и сладко зевнул. Так, что аж слезы из глаз брызнули. – Да? – медленно и лениво, не сбрасывая разморенную негу, приподнимаясь на локте повернулся я к Ливии.
Она, почувствовав мое движение, открыла глаза и посмотрела на меня. Ее удивительные зеленые глаза, поблескивающие на солнце желтым отсветом, вдруг оказались невероятно близко – и я в них буквально тонул. Это произошло даже без направленного Ливией ментального воздействия – естественный эффект, понял я чистым от воздействия сознанием. Расслабился, а у нее все же восьмой, если не девятый круг владения – Ливия даже без желания на то может активно на окружающих воздействовать.
Но брать себя в руки и собирать мысли в кучу мне не пришлось – Ливия сама заметила эффект и прикрыла глаза, разрывая возникшую ментальную привязку связи подчинения.
– Как ты думаешь, скоро они придут? – сдерживая зевок, спросила она.
Говорила Ливия, как и я, с некоторой ленцой. Ее так же, как и меня, разморило на солнце за долгое время ожидания.
– Устала ждать?
– Я умею ждать, если ты об этом.
– Тогда что?
– Ничего.
– Что значит ничего? Ты же спрашива…
– Вообще-то, я бы не отказалась посетить туалетную комнату, – с некоторым раздражением произнесла Ливия. Сразу после этого она, скрывая смущение, сорвала соломинку рядом с собой, сунула ее в рот и снова легла на спину, закинув руки за голову и глядя в пронзительно густо-синее небо.
– Я бы тоже не отказался посетить туалетную комнату, – буркнул вдруг Кавендиш, почувствовав себя не одиноким в усталости ожидания.
– Вы меня ответственным за действия объединенного совета, что ли, считаете?
– Нет, но нам надо же кому-то задавать вопросы, – хмыкнула Ливия.
Я посмотрел сначала на Кавендиша, потом на нее, потом тоже сорвал травинку, сунул в рот и снова лег рядом с Ливией, так что наши локти вновь соприкасались.
– Скоро.
– Что скоро?
– Скоро придут.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что уже и я начинаю понемногу напрягаться от затянувшегося ожидания. И если в ближайшее время жрецы и старейшины не явятся, я похоже знаю, чьими душами буду доплачивать той, у которой лучше не упоминать вслух.
– А они откуда об этом знают? О том, что ты уже напрягаешься от затянувшегося ожидания? – перехватил у Ливии знамя вопросов Кавендиш.
– Думаю, они уж не идиоты и об этом догадываются.
– Догадываются, но при этом тянут?
– Конечно.
– Почему тогда они тянут?
– Думают. Я бы на их месте тоже думал, что делать.
– А может быть, они просто ждут, пока мы спустимся вниз, и инквизиторы нас примут?
– Вряд ли.
– Почему?
– Потому что нордлинги ненавидят инквизиторов. Жрецы и законоговорители сейчас наверняка обсуждают и решают важные вопросы.
– Какие?
– Вопросы своей стратегии поведения, думаю. Как сделать так, чтобы в новой реальности с трупом старшего трибуна на поле тинга у них все получилось в выгодном им свете, но при этом от имперской администрации им за это ничего не было.
– У них прямо большой выбор решений?
– Не знаю, я же не совет старейшин.
– Но ты так уверенно утверждаешь, что они об этом думают.
– Я не категорично утверждаю, что они думают именно об этом, а предполагаю.
– Так, а что обо всем этом думать, я не понимаю? Прийти сюда к нам, назначить дату альтинга и суда богов. Это же несложно. Какие проблемы?