— Почему?
— Потому что линия укреплений Мест силы в северном разломе разрушена — мы же с тобой вместе слушали посла в Остербурге. Оставаться здесь — самоубийство. Никакой возможности инициировать создание Пелены, и даже Сияние тебе не поможет, когда легионы вновь зайдут в разлом.
— Ясно, — неожиданно не стала спорить Доминика.
— Дальше. Важно: имей в виду, что у тамплиеров всегда есть наготове части оперативного реагирования. Они могут и помочь, а могут и ударить, когда сочтут нужным, поэтому аккуратней в южном разломе, когда будешь истреблять культистов.
— Ты так уверенно говоришь, что я буду их истреблять.
— Я практически уверен, что переговоры с тамплиерами увенчаются успехом. С тобой помощь богини, не забывай.
— С тамплиерами их Единый бог.
— Возможность убрать культистов совсем и навсегда, зачистить их, тамплиеры не упустят. Культисты — враг рода человеческого, такими возможностями не разбрасываются. Поэтому ты тамплиерам будешь нужна, не менее чем они тебе. Но кроме того, тебе нужна скорость принятия решений, поэтому они в более выгодной позиции. В переговорах ради скорости иди на уступки, но старайся сильно не прогибаться. Впрочем, Филиппа тебе подскажет…
— Какие вообще уступки могут быть? — взвилась вдруг Доминика при одной мысли об уступках.
— Такие. У тебя сейчас из преимуществ в переговорах только то, что ты легитимная королева, то что ты договороспособна, и то что ты заинтересована в полном истреблении культистов. Твоя власть, власть королевы-ведьмы, в обычном течении событий должна была исчезнуть на поле битвы у стен столицы, а этот разлом должен был стать территорией, оккупированной или зачищенной легионами Империи. И перспектива этого никуда не ушла, мы ее только что лишь отсрочили. Но отсрочили даже не на месяцы и недели — это вопрос считанных дней. Так что несмотря на кратковременный успех и твою новую собаку…
— Барсика.
— Неважно. В общем, ты сейчас не за репутацию борешься, не за приграничные зоны влияния. Схватка с Дьяволом — это наименее сложное из того, что тебе еще предстоит в ближайшие дни. Пойми, что на кону физическое существование тебя как королевы, и ковенов ведьм как самостоятельной силы в Инферно.
— Хорошо, я буду помнить об этом. Вот только если я оставлю Зашари ифритам, и уйду из Деструс в южный разлом, я могу потерять здесь, в северном, всю свою территорию.
— Это неважно.
— Братик, а ты точно специалист в политике?
— Самая твоя главная ценность сейчас — это поданные. Вот твоя самая главная ценность сейчас, — показал я на окружающих нас ведьм и демонов, подданных погибшей королевы-ведьмы. Тебе нужно пройти по всему северному разлому и на плечах отступающих культистов зайти в южный как можно скорее… ну-ка быстро скажи, зачем?
— Сокрушить культистов?
— Прежде всего для того, чтобы вызволить из плена захваченных ведьм и всех тех иных подданных королевы-ведьмы, кого культисты собираются принести в жертву в Деструсе.
Я (да и вообще разведка людей) не так много знал о демонах Инферно. Зато я знал, что открытие Прорывов может быть управляемым процессом. Прорывы могут копиться, назревать самостоятельно в свете алого Сияния — назревать месяцы, даже годы, после чего порталы открываются. В самых разных, непредсказуемых местах. А можно этот процесс подталкивать — истончая ткань реальности направленно, в определенных местах. Делая это с помощью жертвоприношений.
Недавний Прорыв, направленный против Стужи, был весьма серьезным. И после него, как после каждого такого прорыва, должно воцариться затишье на некоторое время. Но если культисты устроят масштабное жертвоприношение, то окно между мирами можно открыть и гораздо раньше.
— Сколько есть времени, как думаешь? — поинтересовался я у Филиппы.
Баронесса ненадолго задумалась.
— Кровавая луна может взойти через четырнадцать дней, — ответила она чуть погодя, нахмурив лоб.
Вот значит как это у них называется — Кровавая луна.
— Четырнадцать дней, — повернулся я к Доминике. — Именно столько у тебя есть времени, чтобы спасти всех, кого культисты взяли в плен для жертвоприношений.
— Но ведь моя земля…
— Да это неважно. Лучше уйти чтобы вернуться, чем не уходить и навсегда остаться.
— Братик.
— Да?