Но сильнее всего для Табиба Осане бросался в глаза меч незнакомца. Вернее не столько само оружие - не особо длинный, чуть изогнутый и узкий, словно у заморской рапиры, клинок с маленькой округлой гардой, вдетый в точно такие же ножны, как и у кинжала сколько странная манера "гостя" носить его : не на боку, а за спиной, но не так, как свои мечи носят воины земель, лежащих на севере, рукоятью вверх над левым, либо правым плечом - наоборот, вверх смотрело острие, рукоять же под углом опускалась вниз. Ножны меча оставались в таком положении, будучи специальными клепками пристегнутыми не только к поясу, но и к ремням, накрест охватывающим торс черноволосого поверх куртки.
Что-то смутное, какое-то неясное воспоминание колыхнулось в голове пожилого караванщика. Он даже наморщил лоб, но так и не сумел ухватить проскользнувшую в сознании полуоформившуюся мысль.
Незнакомец не пытался первым заговорить с Табибом. Спокойный и собранный, он терпеливо ждал, когда начальник караванной стражи сам обратится к нему.
- Кто ты? Откуда? - по-деловому спросил Осане, прекратив рассматривать чужеземца. - Есть ли с тобой другие? Отвечай.
- Я - Гай Канна. - ровным, бесстрастным голосом с сильным уранийским акцентом ответил незнакомец. - Пришел сюда из Коричневых Песков. Я один.
Рука Табиба Осане помимо воли потянулась к рукояти меча. Такой откровенной и наглой лжи, если только это не было прямым издевательством, ему еще слышать не приходилось!
- Пришел из Коричневых Песков, говоришь? Один?
Назвавшийся Гаем холодно кивнул.
- Клянусь огнерожим Азусом! Держишь меня за дурака, парень?! Демоны, Танцующие В Песках никого не выпускают из своих владений... с плотью на костях, во всяком случае. Чем ты докажешь, что не лжешь?
- Я жив. - просто ответил Гай Канна.
- Со стрелой в черепе он был бы менее подозрителен. - хмыкнул добальтарский воин с луком в руках.
- Молчи. - властно приказал Табиб. - Я говорю.
- Он лжет. - убежденно сказал онокгол, приведший Осане к чужеземцу. - И не только в том, что вышел живым из Коричневых Песков. Посмотри на него, хозяин! С собой нет ни воды, ни пищи, а ближайшая остановка, где можно хотя бы увидеть воду - в четырех днях пути езды верхом. Лошади у него тоже нет, меж тем на сапогах и одежде не видно следов долгого путешествия пешком. Ставлю свое месячное жалование против медной монеты, что где-то за холмами укрылось не менее сотни его дружков кагасов, или может еще хуже даффов, дери их Хогон! Нужно будить лагерь, Осане-тан!
- Ты проспорил свое жалование. - хмуро заметил добальтарец, вооруженный копьем. - Вон на вершине холма Улук и Хон. Они подают знак - все спокойно. Значит, чужак, откуда бы он ни приперся, хоть из Преисподней! пришел один.
Табиб несколько расслабил напрягшиеся в недобром предчувствии плечи. На Улука и Хона он мог положиться целиком и полностью. Но, несмотря на это, глаза шарумца оставались холодными и внимательными. Разве только теперь сквозь внимательную настороженность в них проскользнули отблески интереса.
- Что тебе нужно, парень?
- У меня нет еды, лошади и кончилась вода. - пересказывая слова добальтарского воина произнес Канна, в доказательство встряхивая снятым с пояса сморщенным бурдюком. - Я иду в Пту. Ваш караван тоже. Я хотел просить вашего главу разрешить мне следовать вместе с вами.
- Я решаю, кому следовать с этим караваном. - сухо заметил Табиб Осане. - И я отвечаю тебе. В пустыне вода и пища стоят дорого. Каждый сухарь и каждый глоток на счету, тем более в таком большом караване.
Говоря это, начальник караванной стражи несколько покривил душой - воды в караване было достаточно, особо на ней не экономили. Он сам позаботился о том, чтобы запасти вдвое больше, чем им могло понадобиться на пути к портовому городу Пту. С пищей обстояло ничуть не хуже. Подобная запасливость не была случайно прихотью Осане дородный шарумец никогда не доверял пустыне, остерегался ее коварства и безжалостности, и может быть потому уже столько раз водил караваны по этим пескам и неизменно возвращался домой, к жене и дочкам, живым.
- Я могу отслужить. - Гай опустил руку и тронул украшенную серебряными насечками рукоять своего тонкого, чуть изогнутого клинка. - Мечом.
Глаза караванщиков неотступно провожали это движение. Короткий лук слегка надтреснул, когда добальтарец напряг тетиву.
- Я уже нанял достаточное количество людей, чтобы караван добрался до Пту в безопасности. - отрезал Табиб Осане.
- У меня есть серебро. - ни мало не смутившись, все тем же бесстрастным голосом сказал Канна.
Начальник охраны каравана почесал заросшую жесткой, колючей бородой щеку. Белокожий парень ему определенно не внушал доверия. Да иначе и быть не могло. Откуда он взялся здесь, посреди безжизненных бесплотных, граничащих с пустыней степей? Один. Без лошади и дорожных припасов. Говорит, что пришел из Коричневых Песков - явная ложь! Оттуда не выходят живыми. Никто. Хоть и находятся, такие, что похваляются.
Улук и Хон, братья-онокоглы с одинаковыми, ладно сидящими в седлах широкоплечими приземистыми фигурами и широкими плоскими лицами, на которых хищно поблескивали узкие маслянисто-черные глаза, спустились с холмов и подъехали к Табибу, управляя своими невысокими, невзрачными на вид, но необыкновенно выносливыми подстать хозяевам - коньками только при помощи колен.
- Все спокойно, Осане-тан. - мягким голосом сказал один из них. Ни следа этих дикарей-кагасов. Белолицый пришел пешком, с восточной стороны. Я проследовал по его следу на несколько полетов стрелы, а Хон по дуге проехал вокруг лагеря. Видимой опасности нет.
Табиб поджал нижнюю губу, слушая Улука. Близнецы-следопыты служили под его началом не первый год, и вместе они доставили на место в целости и сохранности не один богатый караван. Случалось - и побогаче, покрупнее этого. В степи и пустыне онокголы опасность чуяли, как охотничьи псы лисицу. Ошибаться прежде им не доводилось. Услышанное порядком озадачило Осане. Загадок вокруг странного воина, пришедшего из степей зароилось такое множество, что прямо в глазах темно. Конечно, проще всего для начальника караванной стражи было бы отослать юношу, назвавшегося странным западным именем, несомненно, имеющим уранийское происхождение восвояси - туда откуда он пришел. Да только не очень это хорошо : бросать в пустыне человека, оказавшегося в беде. Боги на такие поступки смотрят искоса, недобро, а их лишний раз гневить, право же, не стоит. В то же время а ну, как и не человек это вовсе? Вдруг как окажется зловредным пустынным дэвом? Беды не оберешься! Правда, давно уже не слышно о караванах, сбитых с пути дэвом, но все же.
Наконец, решившись, Табиб кивнул было головой, как бы приглашая Гая следовать за собой, как вдруг Хон, до того сосредоточенно, приглядывавшийся к чужаку, подскочил к хозяину и, схватив его за руку тихо прошептал :
- Будьте осторожны, Осане-тан...А вдруг это тот самый Утнаг-Хайканан, волк-демон, принятый в клан Кровавого Сугана!
Табиб бросил быстрый взгляд в сторону чужака. Тот спокойно ждал решения, и по лицу его прочесть что-либо было невозможно. Коротко поколебавшись, отменять принятое решение начальник караванной стражи не стал, но все же счел нужным предупредить уранийца.
- Поговорим в моем шатре. И помни, если я того не захочу, из моего лагеря ты живым не выйдешь.
Гай как-то странно - криво и неестественно, словно бы даже и не умело - улыбнулся, но ничего не сказал, последовав за могучим шарумцем.