— Открыто клянешься убивать западным богодемоном, покровительствующим убийцам, наемникам и прочим душегубам. Это впечатляет. — пробурчал Табиб, с интересом разглядывая извлеченного на свет зверька.
То был маленький — чуть больше ладони — кот с большими треугольными ушками, оканчивающимися кисточками, словно у рыси, шикарными — на зависть любому другому котяре усами, крепкими лапками с широкими стопами и удивительным мехом пурпурного цвета, густым и коротким. Перекочевав из-за пазухи на мягкие тюфяки-подушки, котенок сонно зевнул, осмотрелся по сторонам щурящимися глазами и, верный своей породе, принялся старательно приводить в порядок взъерошенную шерстку, водя по ней шершавым языком.
«Карликовый огненный кот!» — подумал Табиб Осане. — «Надо же! Забава, достойная эмировых жен и дочерей. За такого на рынке отдают чуть не целую сотню крепких здоровых рабов со всеми зубами и ясным взглядом. Славную же неразменную монету носит с собой тур-атта Канна!». Вслух же начальник охраны каравана произнес совсем иное:
— В иных городах за клятвы именем именем Кресса сажают в тюрьму. Нельзя упоминать сурового и жестокосердного Мастера Темного Искусства.
— Меня не учили верить в иных богов. Это было лишнее. — отрезал Волчий Пасынок.
«Мальчишка все больше хамит. А впрочем, нет. Он просто не умеет вести себя иначе. Его… не научили… И раз уж он с таким характером и вызывающим поведением жив до сих пор, значит… Хм… значит то, что рассказывают о смертоносных тур-утнаган Северных Правителей, правда, ибо иначе Гай Канна давно бы упокоился с перерезанным от уха до уха горлом. Нельзя так вести себя с людьми, не у многих хватит ума сделать правильные выводы и отнестись к парню с должным пониманием. Те же кагасы — люди весьма нетерпеливые и скорые на быструю жестокую расправу.»
Гай Канна рассеяно провел пальцем меж ушей маленького кота, и тот довольно заурчал, закатывая большие круглые глаза янтарно-золотистого цвета.
Не торопясь Табиб Осане осушил пиалу с вином и, небрежно отбросил ее в сторону.
— Скажи, тур-атта Канна, — нарушая воцарившееся было молчание спросил он. — это правда, что тебе действительно удалось вырваться из Коричневых Песков?
— Разве ты сам не признал, что я не умею лгать? — вяло ответил молодой ураниец.
Начальник караванной стражи досадливо сморщился. Похоже этот мальчишка с душой и повадками самого настоящего волка своей вспышкой гнева испугал его даже сильнее, чем можно было подумать, коли уж из головы у него вылетело то, что сам же сказал не далее чем несколько десятков ударов сердца назад. А уж за своими словами Табиб Осане следил. Он никогда не позволял себе забыть оброненную даже невзначай фразу. Ни от кого не секрет — слово — тот же обоюдоострый кинжал. От того, как оно повернется зависит то, кого оно может уязвить.
— М-да… — скрывая свое раздражение, промычал он. — Такой как ты, пожалуй и впрямь сумел бы не только сунуться в проклятые Пески, но даже и вырваться из лап Танцующих Демонов… Хотя… Знаешь, тур-атта Канна, мне приходилось видеть отчаянных людей, настоящих сорвиголов, закаленных покрепче стальгородского булата. Они запальчиво говорили о несметных сокровищах древних народов, хранимых Теми, Кто Танцует В Песках, и алчность, светящаяся в их глазах, была сильнее страха смерти. Клянусь испепеляющим дыханием Азуса, многие из них были поистине великими людьми, достойными великих свершений. Они уходили в Коричневые Пески, чтобы встретить свою судьбу… а потом кагасы обирали их голые, лишенные плоти кости, выбрасываемые Танцующими из своих владений. Знавал я и людей, которые уверяли, будто бы побывали в Песках и вернулись живыми (я не о тебе, Гай Канна). Но кроме смутных полупьяных рассказов, на треть, а зачастую и больше, посвященных восхвалению собственной удали и отваги, им нечем было удостоверить меня в своей правдивости.
Слушая караванщика Гай осторожно улыбнулся.
— Мне тоже нечем. — неожиданно странным, притихшим голосом сказал он.
Нахмурившись, Табиб пристально вгляделся в лицо Волчьего Пасынка и ему невольно показалось, что серо-стальные глаза оборотня-меченосца подернулись невидимой пеленой воспоминания.
— Что там, в Песках? — спросил Осане. — Ты можешь рассказать мне об этом, тур-атта?
— Там? Там Пески. Смерть. Чудо. И Призраки. — все тем же голосом, со странной полуулыбкой, прилипшей к губам ответил Гай.
— Призраки? Что они делают?