Шалаш они не узнали. Отец не терял времени. Он так уплотнил, утеплил жилье лапником, березовыми и ольховыми ветками, что вместо геометрически правильного сооружения шалаш стал походить на приземистую, плохо сложенную копну сена.
– Первобытная какая-то хижина, – сказал Славик.
– Да, то ли юрта, то ли просто куча хвороста, – поддержал его дядя Петя.
– Ничего вы не понимаете, – разом опроверг их отец. – Если уж на что и похожа наша избушка… – он даже отошел немного, чтобы удобнее было любоваться, – так на чукотская ярангу Приземиста, широка, главное, теплой будет: когда дверь сделаю.
– А что, в яранге тепло? – заинтересовался дядя Петя.
Отец любил рассказывать про Чукотку, где в молодости прожил два года.
– Спорное утверждение. Избалованному человеку и в хате холодно, на печку его тянет, а привычному к сорокаградусному морозу и в яранге рай. Не тепло там в нашем понимании. Поэтому люди греются и спят в специальном пологе, который делают из оленьих шкур и устанавливают внутри яранги. Дом в доме: вроде как двойные стекла у нас или та же печка в большой и холодной избе… Погодите, – уверенно продолжил отец, – я еще подправлю сооружение. Теремок получится, а не куча хвороста, – он укоризненно кивнул дяде Пете.
Отец и дров заготовил немало. Весь хворост, сухостоины, корчи он порубил на короткие чурки и сложил в поленницу с северного бока шалаша.
– Дополнительная защита от ветра. Не так будет выдувать тепло, – объяснил он – Да и вообще постараемся жить культурно, чтобы двор наш не был завален барахлом и валежником.
– Сильно сказано – двор, – усомнился дядя Петя.
– А как назвать? – спросил всех отец.
– Бивак, – сказал первым Славик.
– Почему не бивуак? – насмешливо уточнил дядя Петя. – Давайте назовем стойбищем. Все лесные народы живут в стойбищах.
Славику понравилось. Он на миг представил стойбище эвенков или каких-нибудь юкагиров. Островерхие чумы, костры, ребятишки, женщины, беспризорные собаки – грязь, шум, многолюдье. Нет, их тихая стоянка не напоминала стойбище.
– Пусть наша стоянка стоянкой и останется, – сказал Славик.
– Пусть, – согласился дядя Петя. Согласен был и отец.
Минут через десять дядя Петя позвал Славика с собой. Того не надо было упрашивать. По таинственному виду дяди Пети он понял, что собрались они не за дровами.
Они пошли сначала вдоль берега, а затем свернули в приозерное моховое болото. Славик шел осторожно, опасаясь промочить ноги. Но под ногами только мягко опускался мох – вода не выдавливалась из него.
Багульником пахнет, – дядя Петя остановился, стал принюхиваться. Славик тоже чувствовал острый, но не неприятный лесной запах. Дядя Петя сломал многолистную веточку с низенького кустика. Такие кустики разбежались по всем кочкам между низких кривоватых сосенок. Славик с опаской взял веточку: на верху шершавая ничем не примечательная метелка, листочки узенькие, темно-зеленые, крепкие на ощупь.
– Долго нельзя здесь быть, голова может заболеть от его запаха, – сказал дядя Петя.
Славик тут же выбросил ветку, понюхал пальцы.
– Не бойся, целый день нужно собирать клюкву или голубику, чтобы голова разболелась. Или есть немытую голубику. Сизый налет на ягодах впитывает ядовитые испарения багульника, оттого голубику и называют дурникой.
Славик как раз сорвал продолговатую светло-голубую продолговатую ягоду. После предостережения дяди Пети он вытер ее о штормовку и съел. У голубичника и листочки были под стать ягодам – голубовато-серые. Ягод было мало, и Славик перестал высматривать их среди листьев.
Дядя Петя согнулся над кочкой. Славик присел на корточки рядом. В середине росла полузасохшая низкая сосенка и такого же роста березка. Кочка пышным разноцветным воротником окружала деревца. Густо стоящие стебельки мха словно только что отросли и закруглили вершины после недавней стрижки. На моховой «прическе» лежало несколько изрядно порозовевших клюковок и какие-то крошечные листочки. Славик взял твердую ягоду. Она легко отделилась от кочки, но за ней тонкой черной проволокой потянулся стебель с листочками по сторонам. Ягода была еще белой внутри с еще более белыми семечками, кислая, невкусная, как трава.
– Вот она, – тихо сказал дядя Петя.
Славик чуточку вздрогнул от неожиданности. Кто его знает, что за «она» сидит на болотной купине.
– Вот растеньице, которое я хотел тебе показать, – продолжал дядя Петя, – Знаменитая росянка.
– Почему знаменитая? – спросил Славик. – Я ее не знаю.