Именно поэтому Тунгатар не испытывал ни малейшего сомнения, посылая на смерть своих воинов. Цель оправдывала средства – воины погибали за то, чтобы их преемники получили в наследство табун уже подготовленных, обученных коней, а в том, что среди казачьих табунщиков есть сыншы, которые под стать ему самому, Тунгатар не раз имел возможность убедиться.
Тунгатар построил атакующую линию своих воинов и махнул копьем. В тот же миг конная лава сорвалась с места, и быстро набирая скорость, понеслась к заставе.
Когда, по сигналу Тунгатара, его конница стала рассыпаться в «веремию», размахивая зажженными найзами и охватывая частокол полукольцом, ворота заставы внезапно упали, взметну в небо облако снежной пыли.
Со свистом и гиканьем вылетели из ворот несколько казаков, а вслед за ними в образовавшийся проем хлынул потоком табун лошадей и понесся в степь.
Ближайшие к табуну ногайцы завертелись в седлах, разворачивая коней и сдергивая притороченные к аршакам арканы, но откуда-то из середины табуна раздались выстрелы, и большинство из них упало на стылую заснеженную землю.
Однако, табун был слишком велик и, постепенно растягиваясь, превращался в длинную тетиву, расцвеченную лошадиной мастью: вороной, бело-серой, каурой, гнедой. Ногайцы – опытные воины и наездники, очень быстро перестроились и, широкой дугой накрывая степь, настигали табун. Несколько метких выстрелов Фрола и других казаков совсем не охладили их пыл, и расстояние между ними и табуном стало быстро сокращаться…
ГЛАВА 23
Когда несколько ногайцев приблизились к табуну на бросок аркана, и начали раскручивать арканы над головой, выбирая добычу, от хвоста табуна отделились четверо казаков и с ходу врубились в ногайскую лаву, нанося удары налево и направо. Строй ногайцев сразу смешался.
Тунгатар опешил от такой наглости и, резко вздыбив коня, помчался вдоль смешавшейся в кучу массы коней и людей, выбирая промежуток, чтобы самому вклиниться в рубку и покарать смельчаков, осмелившихся на такой дерзкий поступок. Но не менее, чем сам Карыскыр, обозленные до предела тем, что казаки сорвали им охоту за лошадьми, его воины тесно скучились вокруг горстки казаков, мешая друг другу и не давая возможности биться.
Тунгатар, видя бесполезность своих попыток пробиться к казакам, остановил коня, и некоторое время с тоской смотрел вслед удаляющемуся табуну. Он понял, что теперь табун не достать. Эти четверо ценой своей жизни, а в том, что их порубают с минуты на минуту, Тунгатар не сомневался, спасли табун и оставшихся в живых казаков от неминуемой смерти, поскольку его воины не знали пощады к врагу и не были столь великодушны, чтоб миловать побежденного.
Тунгатар сделал все, что мог, и не его вина, и не вина его воинов в том, что противник ушел. Ногаи доблестно сражались, теряли в боях воинов и разили насмерть копьем и саблей казаков, и победа была близка, но на то и война, что в ней есть победители и побежденные. И есть сила непреодолимая, которая помогает в бою одной из сторон, а другой мешает. И эта сила выступила сейчас в обличье четверых казаков, которые пошли на смерть, чтоб не дать войску буджакцев победить и забрать табун.
Предводитель ногайцев знал, что никто в Орде его не осудит, если сейчас он уведет оставшихся в живых воинов к родным очагам, поскольку преследовать и дальше табун – значит терять новых и новых воинов, а сил для длительного преследования уже явно недостаточно. И он принял решение…
ГЛАВА 24
«Нет уз святее товарищества»
(«Тарас Бульба». Н.Гоголь)
Гнат Заруба рубился с двух рук, прокладывая себе дорогу через плотное скопление ногаев. Он видел, что Басурману приходится туго, так как правая рука его уже не действовала, а в боку торчал обломок ногайской найзы. Он и на коне сидел уже как-то боком, едва успевая отбивать удары, сыпавшиеся со всех сторон. Гнат пытался пробиться к нему, чтобы как-то отвлечь ногайцев на себя и дать передых Басурману. Но вдруг его заслонил широкой спиной ногаец, стоящий в стременах и раскручивающий над головой боевой топор, и на мгновение Гнат потерял Басурмана из виду. Когда ногаец опустил топор и в тесноте попытался развернуть коня, Гнат достал его ятаганом. Ногай повалился с коня, и Заруба увидел, как медленно клонится вправо тело Басурмана, в середине лба которого глубоко сидел топор ногайца. А потом он мешком упал с коня.
Байдужего и Кривоноса Гнат не видел, но по непрекращающемуся стуку и звону сабель знал, что они все еще живы и сражаются. Янычар своей могучей грудью легко теснил ногайских лошадей, но вырваться из плотного кольца окружения не мог. А Заруба, весь залитый кровью, уже просто обессиливал от бесчисленных ран и порезов, полученных им в рубке. И совсем стало плохо, когда налетевший откуда-то сбоку ногай, достал - таки его саблей по голове. В последний момент Гнат успел отбить клинок противника, сбив направление удара, но его острое жало, даже почти плашмя, снесло с его головы каюк и разрубило мягкие ткани до кости. В голове, как будто, вспух и мгновенно лопнул горячий шар. Густая черная кровь вмиг залила лицо, и Гнат упал лицом в гриву Янычара. Конь поднялся на дыбы, сминая копытами ближних ногайцев, и вновь попытался прорвать кольцо. Но столь плотно сбились в кучу ногайские кони, что и эта попытка окончилась неудачей.
Заруба вытер кровь о гриву Янычара и с трудом выпрямился в седле. Тотчас же он почувствовал глухие тяжелые удары сабель по спине. Слава Богу, кольчуга выдержала их. Он хотел замахнуться саблей и срубить ногая, который уже целил в него коротким копьем, но рука не слушалась его воли, и сабля со звоном упала на мерзлую землю. Он отбил копье ятаганом, и понял, что больше не сможет работать и левой рукой. Чтоб не уронить ятаган, он упер его острие в седло и едва слышно произнес: «Ну все, брат Янычар, прощай мой любый друже». Конь скосил на него глаз и вдруг заржал пронзительно и тонко. И столько боли было в этом конском плаче…
В этот момент раздался чей-то грозный крик:
- Тохта! Къалдыр оларды!
Ногайцы нехотя разъехались, образовывая вокруг Гната круг.
Заруба, с трудом ворочая головой, вытер рукавом кровь с век, осмотрелся и увидел мертвые тела своих побратимов, изломанных, затоптанных конскими копытами. Все они лежали в самых неестественных позах, не подавая признаков жизни, и только изо рта Байдужего временами вырывалось облачко пара от горячечного дыхания.