— Волчьими тропами же только волки могут ходить?
— Оборотни.
— Ага, ясно, то есть Берн и Ашша тоже могут?
— Берн может, Ашша нет, — ответил вожак, терпеливо пережидая острый приступ моей мнительности.
— А почему?
— У нее спроси, — рыкнул он.
— А если ты меня там бросишь, я уже сама выйти не смогу?
— Я тебя не брошу.
— Но сама я выйти не смогу?
— Я тебя не брошу, — с нажимом, медленно и чуть ли не по слогам проговорил он, чтобы под конец рявкнуть, — руку!
Вздрогнув, я без раздумий выполнила приказ, неохотно ступив вслед за ним на темную, неуютную тропу, неожиданно показавшуюся между деревьями.
— Ты как это сделал? — возмутилась я шепотом, опасаясь шуметь в этой недружелюбной мрачноте. Солнце куда-то делось, со всех сторон к нам подбирались сумерки. Холодные и страшные, они скрадывали пространство между сосновыми стволами, в темноте зажигались красные огоньки.
Все вокруг казалось призрачным и зыбким, будто нереальным. Только горячая, сильная рука, в которую я вцепилась с отчаянием утопающей, была достаточно реальной, чтобы не позволять чему-то непередаваемо жуткому забрать меня.
— Молчи, — короткий, недружелюбный ответ. И я ему очень обрадовалась. От звука голоса, пускай раздраженного, но живого и близкого, стало легче, страх ослабил свою холодную хватку.
Я шла вперед, смотрела на спину Свера, полностью сосредоточившись на приставшей к рубахе, аккурат между лопаток, сухой травинке, и отсчитывала шаги. На двадцать третьем за спиной что-то зашуршало.
— Не оборачивайся, — вовремя напомнил Свер, оборвав мой порыв в самом начале. Я медленно вернула соскользнувший взгляд на его спину, не обрадовавшись тому, что успела заметить в темноте слева от себя - красные огоньки мигали и приближались.
— Долго нам еще? — ноги в легких, плетеных босоножках замерзли, но не это было самым неприятным. Прикосновения стелющегося по дорожке тумана оставляли влажные следы на голой коже. Меня передергивало от гадливости, но возможности остановиться и опустить подкатанные до середины икры штаны не было. Приходилось терпеть.
Со счета я сбилась на сорока восьми. Просто за спиной послышались шаги, и все мысли вылетели из головы.
— Свер?
Шаги затихли.
Он сильнее сжал мою ладонь:
— Не оборачивайся.
Прошло всего несколько секунд, как шаги послышались снова. Значительно ближе. По спине прошелся легких холодок, я могла поклясться, что у меня даже волосы на затылке зашевелились.
— Свер.
— Не бойся.
Легко сказать «не бойся», а как тут не бояться, если сзади кто-то идет? Я никогда не отличалась особым бесстрашием.
Шаги вновь затихли.
Огоньки продолжали перемигиваться, но уже не приближались, и мне это показалось дурным знаком. Если одна жуть не решается подойти ближе, значит какая-то другая, более страшная, притаилась рядом.
Когда шаги возобновились совсем уже близко, я встала как вкопанная. Было невыносимо, просто идти и ждать, когда это существо тебя нагонит, едва ли оно настроено дружелюбно, только не с моим везением.
Свер ругнулся и, не оборачиваясь, потянул меня к себе, заставив встать перед ним. Мы едва разминулись на узкой тропинке, меня протащили по воздуху над самым ее краем, не позволяя коснуться травы, и поставили перед собой.
Шаги затихли, а меня дальше толкали вперед, крепко держа за плечи.
— Здесь нельзя бояться, — очень своевременно сообщил вожак.
Нет бы раньше предупредить, до того, как мы забрели в этот недружелюбный кошмар. Сказал бы об этом еще там, на поляне, под ярким солнечным светом, я бы, может, хоть как-то ко всему этому подготовилась.
Темнота впереди сгущалась.
Хотя, с другой стороны, разве ж к такому можно подготовиться? Неизвестность для меня была страшнее любых, даже самых ужасных монстров, просто потому что оставляла простор для фантазии. А у меня воображение богатое и немножечко больное, я себе таких ужасов напридумывать могу без всякой посторонней помощи, просто прогулявшись ночью до туалета по темному коридору, что обратно в кроватку бежать буду обгоняя саму себя, а тут лес кругом недружелюбный, еще и шорохи всякие, звуки страшные. Шаги.
Шаги раздались впереди, прямо в темноте. Кто-то шел нам на встречу. Тропинку было видно всего на полметра, и темнота подступала все ближе.
— Там… — я попыталась притормозить, но Свер был неумолим, он толкал меня прямо навстречу шагам. — Постой.
— Нельзя оборачиваться. Нельзя останавливаться. Нельзя бояться, — он продолжал толкать меня вперед.
— Ходить по ней нельзя, — простонала я зажмурившись. Сердце готово было выскочить из груди, целеустремленно пробивая себе путь вверх по горлу. Я не могла дышать, думать и едва шла, пребывая в предобморочном состоянии.