— Из туннеля, — хрипло подтвердила я, на всякий случай добавив, — сверху упала.
Свер поморщился.
— Жертва.
— Что?
Проигнорировав мою растерянность, он требовательно спросил:
— Что ты умеешь?
— Ну…
Читать, писать, вышивать крестиком. Что именно его интересует он не уточнил, а я боялась спросить.
— Охотиться умеешь? Травы знаешь?
— Травы, наверное, знаю, — неуверенно подтвердила я, — охотиться не умею.
— Хорошо. Наберешься сил, найдем тебе место в доме Йолы, будешь ей помогать, — окинув меня тяжелым взглядом, Свер поморщился, — если захочешь остаться.
Меня передернуло от его последних слов. Оставаться я не планировала, мне нужно было обратно в мой мир, восстанавливать расшатавшиеся нервы.
— Я бы хотела вернуться домой.
— Это невозможно. Если ты не с той стороны, хода, которым ты пришла сюда, больше не существует.
Сразу видно, он знает толк в утешениях.
Дверь приоткрылась, после весьма условного, дробного стука.
— Звал?
Первое, что я увидела, когда девушка вошла в комнату, были зеленоватые чешуйки на смуглых скулах. Они как-то очень естественно переливались глубокой зеленью, тонконосым клинышком поднимаясь к вискам и скрываясь в густых темных волосах. Зеленые глаза ее благодаря этому казались еще ярче и словно слегка светились. А может, и правда светились, я бы не стала этому удивляться.
Она улыбнулась мне, блеснув длинными, острыми клыками.
— Разберись с ней, — велел Свер, по его резкому лицу мимолетной судорогой прошлось брезгливое выражение, — успокой.
— Поняла.
Остаток дня я провела в компании улыбчивой Ашши, и это был на редкость бездарно проведенный день. На вопросы мои она отвечать не хотела и только дружелюбно повторяла, изредка срываясь на шипение, что мне нужно отдыхать и что домой я попасть уже не смогу, но здесь мне обязательно понравится. Где «здесь» - она не уточняла, раздражая своим убойно-позитивным настроем, и очень настаивала на том, что я в полной безопасности, и только это сейчас должно быть важно.
— Мано-Аль хорошо заботится о своих детях, — туманно сообщила она, — с тех пор, как вожаком стал Северин, в сражениях с выходцами погибло всего двадцать наших воинов.
— Впечатляюще, — кисло подтвердила я.
На то, чтобы пройти все стадии смирения с неизбежным, мне понадобилось десять дней. Отрицание, гнев, торг, депрессия и, наконец, принятие…
Отрицать реальность происходящего мне не позволяли ноющие синяки и туго забинтованное плечо, эту стадию я проскочила быстро, всего за день.
Сложнее всего было с гневом. Я бродила по пустынным улицам, между каменными, несокрушимыми на вид домами, смотрела на малочисленных людей, которые в большинстве своем на людей похожи и не были, и едва сдерживала злость.
Они были дома, в привычном окружении знакомой им сумасшедшей реальности, где есть оборотни, лесная нечисть и другой мир, проход в который открывается рандомно, без каких-то сопутствующих открытию знамений.
О том, что проход, через который я вылетела на одном из выходцев, закрылся в тот же день, когда я оказалась в этом мире, узнала от Ашши, ставшей моей своеобразной нянькой. На мои немногочисленные вопросы она отвечала редко и неохотно, зато свои задавала в невозможных количествах и с горящими глазами ждала ответа. И я отвечала.
Откуда, как зовут, сколько лет, какой он, мой мир.
Первый допрос состоялся на тяжелой дубовой скамье, вбитой в землю под окнами дома Свера. Двухэтажный и вызывающе белый, он очень сильно выделялся среди своих серых соседей.
Как оказалось, поселили меня в доме вожака Северина — Белого Волка, как перевела для меня его имя Ашша, или Сверина — Князя Волков, или просто Свера.
Не польщенная оказанной мне честью, их белобрысого князя я избегала и благодарить не спешила. Его не устраивало, что я не опускаю глаз, когда он обращается ко мне, а меня бесило ощущение полной беспомощности, появляющееся в его присутствии.
Мы друг другу не нравились, но выгонять меня Свер не спешил, позволив жить у него столько, сколько мне нужно, чтобы принять свою новую судьбу.
— А зовут-то тебя как? — грубовато поинтересовался Берн, расположившись прямо на земле, рядом со скамьей. По поводу моего весьма преклонного возраста — девятнадцать лет, а еще в девках, какой кошмар — он уже с охотой прошелся, и пытался найти что-нибудь еще, к чему можно было бы придраться. Не знал бородатый, что всего через шесть дней мне должно было стукнуть двадцать, и говорить ему об этом я как-то не планировала.