Чтобы понапрасну не пугать жены, он ничего не рассказал ей и только отказался ужинать. Сонцева заметила смущение мужа, заметила даже странную перемену в Волчке, который, как его ни звала его приятельница Ксаня, ни за что не хотел занять свое место за столом.
А между тем, это было очень просто.
Волчок привык быть за столом вместе с своим барином или же быть с ним в его кабинете. Теперь Сонцев заперся, не пустил к себе Волчка и собака поняла, что на этот раз случилось что-то недоброе. Волчку оставалось только караулить, когда отворится дверь кабинета и бродить по коридору.
Дети ушли, по обыкновению, спать и через несколько времени их мать сошла вниз к мужу осведомиться: не хворает ли он? Вслед за барыней проскочил было в кабинет и Волчок. Но Сонцев в первый раз с тех пор, как имел эту собаку, крикнул на нее, выгоняя вон. Волчок сначала остановился, как бы в изумлении, почти окаменел и прислушивался, навострив уши, действительно ли барин крикнул так на него или же он ослышался. Но Сонцев схватил в руки книгу, пустил ею в собаку и крикнул снова. Волчок жалобно взвыл, выскочил в коридор и начал визжать. Случившееся чересчур поразило собаку и опечалило.
Между тем Сонцев в припадке гнева передал жене все случившееся днем на прогулке. Жена страшно испугалась и начала плакать. Конечно, можно было ясно предвидеть, что должно случиться.
— Так сожги скорее все, что у тебя есть, что же ты сидишь?! — воскликнула она. — Сожги скорее письма Григория Николаевича, и все, что может тебя уличить, что ты с ним дружен и за него заступался.
Сонцев схватился за голову, как бы от испуга. Быстро и молча расцеловал он жену за совет и бросился во все ящики стола и шкафа. Часа три занимался он уничтожением всего, что мало-мальски могло его компрометировать. Куча всякого рода бумаг, даже не имевших ничего общего с Тепловым, сгорела в растопленной печке. Но затем пришлось уничтожать и самую груду бумажного пепла.
Когда часа в четыре утра Сонцев, почему-то несколько успокоившись, лег в постель, то Волчок влетел в растворенную дверь и по обыкновению улегся около постели барина. Сонцев поглядел на собаку, не выгнал ее, но невольно вздохнул и выговорил:
— Да, Волчок, не пройдет это мне даром!
Сонцев был убежден, что герцог знает теперь про его дружбу с Тепловым, тщательно скрываемую. Но главное знает, что именно он, Сонцев, тот человек, который в следствии по делу Волынского выгораживал одного из его секретарей, чья невидимая рука таким образом спасла одного из клевретов казненного. Часов в семь утра, когда Сонцев крепко спал, уставши от тревожной ночи, у подъезда его дома появились немцы полицейские, чтобы его арестовать. Сонцева с криком бросилась к мужу, и, не имея сил произнести ни одного слова, только показывала пальцем в окно.
Сонцев не смутился. Он как будто знал заранее и наверное, что его ожидает. Он быстро оделся, покуда полицейский офицер ожидал его в столовой. Волчок тоже, вероятно, понял, что за гости явились в доме. Он рычал, лаял и рвался ухватить за ноги кого-нибудь из непрошеных гостей. Старик Степан, несмотря на свой перепуг, все-таки убрал Волчка насильно и запер его в отдельной горнице.
Сонцев простился с женой, перецеловал и перекрестил детей и, выйдя вслед за офицером из дома, сел в его бричку и поехал. Через полчаса он был посажен в тюрьму и заперт с караулом, как преступник.
Сонцева немедленно бросилась по разным друзьям и знакомым хлопотать и просить аудиенции у Императрицы. Но везде встречала она один и тот же ответ.
— Сделать ничего нельзя!
Да и кто же мог пойти теперь не только против Бирона, но решиться, хотя бы даже его самого, просить за того человека, на которого пал гнев такого всемогущего временщика?
Был один вельможа, который не боялся и не любил Бирона, хотя сам был немец, Фельдмаршал Миних. И его просила Сонцева, но и он побоялся теперь заступиться за ее мужа.
VIII
Сонцев, разумеется, попал под строжайшее следствие. Его всячески пытали и допрашивали об его отношениях не только Теплову, но уже и к самому казненному преступнику Волынскому.
Между-тем, в доме Сонцевых было, разумеется, тихо и грустно. Мать ни слова ни говорила ни с кем, а только плакала, а дети, в особенности Петя, который был уже мальчик большой, понимали, что злой немец-кровопийца засадил и мучает их отца в тюрьме. Дети, разумеется, знали то же, что доносчик, который по глупости погубил отца их, — этот самый Волчок.