Так и повелось: днем Дис при дворе, кланяется да разговоры ведет с вельможами, а ночью бежит к новому другу и развлекался так, как никогда до этого.
Эльф умел пошутить по-доброму над незадачливыми людьми. Ругающихся мужа и жену телами поменять и смотреть, как бывшая крестьянка мутузит мужа. Или как золото купца на коровью лепеху заменит, то-то умора на ярмарке случалась!
Но и зло веселило эльфа, да страдания человеческие. Как льются кровь и слезы. Дис боялся такого веселья, но самое страшное было в том, что самому волчку нравилось чужое горе. Смотрел он на утопленниц, а сам представляет на их месте молодую королеву. Ведь не было б ее, то и с Митрой дружба старая не погибла.
Больше коронованной девки рыжей, ненавидел Дис свою стаю. И себя тоже. Но светоносный друг мог его утешить. Называл Диса хорошим, родным. И гладил, и обнимал. И ярость Диса отступала на время, нежился он под белыми тонкими пальцами, пузо подставлял.
Шло время, и однажды, не захотел Дис возвращаться ко двору. Никого близкого там уже для Диса не было. И теперь уже на белоснежном волке верхом увозил дев из городов эльф.
Минул год, за ним второй, а за ним еще несколько, а может и десяток. Дис забыл свою прежнюю жизнь. С светоносным своим другом разоряли они города и сёла. И не было ничего, что было казалось Дису скучным. Как может быть скучным свет звёзд, крик загнанной дичи и тихое пение эльфа?
Он забыл печали и страх. Он забыл тоску и боль, как и свой человеческий облик. Но заветы старой ведьмы почему-то Дис помнил. Старая карга померла уже наверное, но её скрипучий голос жил внутри головы Диса.
Много раз друг его просил, показать силу глаз Фенрира, но волк отчего-то не спешил. «Ты зёнки от других прячь, без нужды если. Незачем им это.» — каркает старухин голос. А эльф всё: покажи да покажи. А Дис не может отказать, а вдруг перестанет гладить, песни петь и с собою на охоту звать?
После очередных препирательств вышел Дис к речушке, в ночь тёмную. Воду пьёт, а сам себя спрашивает:
— Отчего не показать? Ведь и бабка, и Митра видели. Что ж я, самому родному и не покажу?
Глядь на своё отражение, а волка он там и не видит вовсе. Так, тень плешивую. Обернулся Дис в человека, посмотрел и зажал в ужасе себе рот, чтоб не кричать.
Сам худ, глаза навыкате, волосы все сединой побиты. Стал вспоминать волчок, сколько лет прожил с эльфом.
Год? Два? Всё слилось в одно. А луна безжалостно светит, показывает Дису новые рытвины на лице.
Чистый серебристый смех отвлёк Диса. Видно опять девку какую-то притащил эльф! Поднялся волком Дис и пошел к трясине, что долгие годы могилой была.
Видит волк, что идёт танцуя за эльфом совсем юная рыжеволосая девочка. Словил взгляд её — и утонул в тех же самых голубых глазах. В глазах своего друга-короля Митры. Всё понял волчок тут.
Зарычал зверем да громко, что даже девочка в себя пришла. Завизжала, как мамка в свои лучшие годы, да так и плюхнулась в болото от ужаса.
— Друг мой милый, что ты расшумелся! Ведь всегда молчал. — Эльф подходит, смотрит в глаза влюблённо и руку уже протягивает, чтобы погладить.
Дис отходит от эльфа, заслоняя собой девку. Щерится.
— Отдай её.
Эльф хохочет. А потом смотрит холодно, что вой тоскливый прямо из сердца волчьего рвётся. Но Дис давит вой в глотке. Как давил жалобы годами у старой ведьмы.
— Отдай по-хорошему. — волк показывает зубы, а эльф только цыкает.
— Проваливай с ней. Только тебе брюхо не почешут, мой блохастый друг. Ведь третью дочку король в болотах потерял. А за волком белым охотники не первый год ходят. Только обводил я беду от тебя, шавка. А зря. Ведь нет в тебе дара Фенрирова. Ни капли нету!
Эльф хохочет и глаза волка заволакивает кровью. Уже готов он глотку перегрызть этой твари болотной, но чувствует тонкую ручку на лапе.
— Собачка, врёт он всё! Нет у меня сестер, только братья.
Хохот замолкает и с эльфа слетает весь его лоск. Орёт, брызжа слюной.
— Моя девка, отойди Дис, а то и тебя утоплю!
Смотрит волк на друга своего чудесного и видит, как стар он. Дух болот, что только из-за крови невинной жив ещё.
— Не утопишь. Хотел поглядеть на дар Фенрира — смотри, не обляпйася! Глаза закрой, девка. И если тебе жизнь дорога — не смей глаза открывать! — девочка зажмурилась и заискрились глаза Диса и голубой молнией метнулся свет глаз волчка. Перерезал как лезвием вековой дуб, а дерево как стояло — так и стоит.