Наконец, я подошел к эскалатору и начал подниматься по ступенькам. Хорошо было бы ухватиться за поручень, потому что ноги совсем уже не держали меня, но это было невозможно -- одной рукой я не в силах удержать волчок. Я прижал его к груди, стараясь хоть как-то помочь себе. Одна ступенька, вторая, третья... Я смотрел наверх, туда, где лестница выходила на тротуар -- там моросил мелкий дождь. И этот конец лестницы казался мне выше и отдаленнее самой неприступной вершины. Интересно, святому Кристофору противоположный берег реки тоже представлялся таким же далеким и недоступным, мне эта последняя ступенька? Я попытался сосчитать, сколько их. Двадцать, двадцать пять... "Не успеть, Мартин, ты ведь не можешь тратить но секунде на ступеньку, тебе придется остановиться, чтобы перевести дыхание, иначе сердце просто разорвется..."
Я громко застонал, словно умоляя о помощи, но все же упрямо двигался дальше. А "Бип! Бип! Бип!" в моем мозгу звучали теперь так часто, что слились, наконец, в одну непрестанно воющую сирену, и мне казалось, что к голове моей приставили дрель...
Последняя ступенька! Последняя!.. Я понял это, когда поднятая нога, не найдя опоры, опустилась на том же уровне.
И я тут же отбросил пиджак в сторону.
Страшный взрыв отшвырнул меня назад, на лестницу. Падая навзничь, я раскинул руки и каким-то чудом успел зацепиться за поручень. Сознание мое неожиданно прояснилось, и в тот же момент я увидел перед собой багровое пламя и услышал пронзительный вой -- громче, пронзительнее любой сирены, и в следующий момент мне показалось, будто солнечный луч взметнулся в пасмурное небо.
-- Что это было? Что случилось? -- раздались крики, послышался топот бегущих ног, скрежет тормозов автомобилей. Я поднялся и вышел на улицу.
Рядом уже собралась небольшая толпа. Люди что-то рассматривали. Видимо, там лежал мой пиджак. Я протиснулся сквозь толпу -- от пиджака остались одни лохмотья. Кто-то тронул меня за плечо:
-- Эй, что тут случилось?
-- Мне известно не больше, чем вам, -- ответил я и, поработав локтями, выбрался из толпы. Люди что-то взволнованно обсуждали, указывая на небо. Раздались свистки полицейских. Надо было уходить и поскорее. Моя машина была припаркована неподалеку, но я решил немного пройтись пешком. К счастью, никто не обратил на меня внимания. Все продолжали горячо обсуждать событие, указывая на небо.
Теперь я чувствовал себя гораздо лучше, правда, меня все еще трясло, как в лихорадке, руки, ноги, пальцы ломило, но все это было уже терпимо. Сознание сделалось ясным и чистым, как очищается земля после порыва весеннего ветра. Вы когда-нибудь видели, как сметает ветер обрывки бумаг с мостовой? Вот точно так же смело и всю мою усталость и боль.
Вскоре я был уже далеко от станции метро. Я устало прислонился к какой-то стене. Посмотрел в небо.
Моросящий дождь приятно освежал лицо. Капли его смешивались с моими слезами.
Кто-то, проходя мимо, возмущался:
-- Да ничего особенного, пустяки! Петарда! Какие там "летающие тарелки!" В небе ничего не видно...
Я шел под дождем.
Да, конечно, в небе ничего не было видно. Никто и не мог ничего увидеть, ведь все верили, что там ничего нет. На другой день в газетах появится обычная заметка о "летающих тарелках", и Управление аэронавтики поспешит заявить, что нельзя доверять подобного рода слухам. Конечно, ведь никто и не мог ничего видеть.
Нет смысла рассказывать эту историю. Опубликовать фотографии? А зачем? Чтобы позабавить коллег и читателей? Сколько уже было всяких липовых снимков и фотомонтажей, изображавших "летающие тарелки"!
-- Устаревший трюк, Мартин, -- скажет полковник Спленнервиль, -- старый трюк! Странно, что ты...
Я шел по огромному, медленно просыпавшемуся городу. Машина моя осталась на стоянке, она была не нужна мне. А сейчас поток транспорта уже забил мостовые. В небе появились сигнальные огни первых утренних самолетов, которые сотнями разлетались по дальним маршрутам. Миллионы людей вышли в дождь, миллионы открыли зонты. Нескончаемый людской поток хлынул по городским улицам. Мальчишки вот-вот начнут выкрикивать заголовки статей, предлагая утренние газеты. Скоро увижу "Дейли Монитор". Начинался новый день.
Шел дождь. Шел неторопливо, сосредоточенно. Он не спешил. Обливая меня, мочил мне волосы. ласково охлаждая голову, вода струилась по лицу, по щекам.
Я потихоньку шел своей дорогой, не успев еще толком разобраться в своих мыслях и опомниться от всего, что случилось, Так что же произошло со мной? Может, мне приснилось все это? Нет, нет. Они существуют, мы не одни...
-- А ты, Мартин, -- громко сказал я сам себе, -- помог им. Им нужна была твоя помощь... -- Я почувствовал себя необыкновенно счастливым. Гордость переполняла меня. Они прибыли из других миров, однако нуждались в помощи людей. И судьба выбрала меня.
-- Спасибо, --сказал я, глядя на небо...
-- И остановился, словно пораженный молнией. Остановился, потому что опять услышал что-то в своем мозгу -- услышал ИХ! Они передавали мне свои мысли! Я вздрогнул, продолжая смотреть ввысь, не видя ничего, кроме туманной мороси и силуэтов небоскребов.
А они передавали мне свои мысли! Я напрягся, стремясь разобраться в этом пестром потоке образов. Я понимал, что это их прощальное, самое последнее послание. В моем мозгу, словно по волшебству, возникли какие-то переливы красок, зазвучала необыкновенная музыка, вспыхнул яркий свет, промелькнули какие-то тени. Все, что можно прочитать в своей собственной голове, и еще что-то, непередаваемое никакими словами. Наверное, таким должно быть ощущение полноты жизни, радости существования, безграничности времени и пространства, торжества вечности... Слишком сильное ощущение, а может быть, слишком сильное только для меня? Я не смог вместить всего этого в своем сознании.
И космическое послание начало постепенно затухать. Я решил, что волчок, видимо, улетел так далеко, что его сигналы теперь не могут достигнуть Земли, не могут добраться и до меня.
-- Ну вот и все, Мартин, -- покачал я головой. -- Все кончено.
Я сделал еще шагов десять, направляясь к дому, как вдруг с моих губ слетело еще одно слово. Слетело само собой, но я знал, почему это произошло.
-- Господь-бог! -- произнес я.