В общем, экспедицию он обслужил по классу «люкс». И, сделав это, почувствовал удовлетворение, да такое, что сказал вслух: «Хорошо, просто замечательно!»
Вот теперь совесть его была чиста, вот теперь он мог смело уйти. Да и время для этого подошло.
Взглянув на экраны слежения, он убедился, что его расчет верен. Корабли преследователей вошли в Месиво и уверенно продвигались по его фарватеру, явно намереваясь кинуться в погоню за белым кораблем.
Что ж, время отдавать кое-какие долги пришло. Ну а заодно и время обрести свободу.
24
Свирепые горбоносые лица, в руках оружие, а на заднем фоне пушки и паруса. Теперь к ним добавилось еще одно, причем живое, ненарисованное, но в остальном ничем не отличающееся от тех. Лицо командира абордажников.
— Командор, ваши воины недовольны!
Морган свирепо оскалился.
Попробовали бы они быть довольными. Идиотов на службу он не набирал, и, значит, они должны, просто обязаны быть недовольны.
— Все команды?
— За исключением «румын».
Морган фыркнул.
Ну да, «румыны», они самые. То, что они не выказали недовольства, — тоже в норме. Какой смысл тратить слова, если надо действовать?
— Получается, сейчас «румыны» готовятся к бунту, — сказал он. — Полным ходом.
— Возможно, — согласился командир абордажников.
Он был очень рассудителен, старался учесть все мелочи, благодаря чему и попал на свое место. Командир, у которого потери живой силы сведены к минимуму, который обожаем всеми и при любом голосовании получает наибольшее число голосов.
— Когда они его начнут, вот вопрос?
— Как только представится удобный случай.
— Это понятно. Меня интересует другое. До того, как мы войдем в Месиво, или после?
— Какой смысл бунтовать против того, что уже стало фактом?
— Ты прав, — согласился Морган. — Значит, учитывая, что мы рядом с Месивом, они могут начать бунт в любое время.
— Я бы это предположил с большой долей вероятности.
— Что предлагаешь? Их судно можно взять в коробочку двумя-тремя другими кораблями и, расстреляв из пушек, пустить мерзавцев на дно.
Командир абордажников осмелился напомнить:
— Это наша лучшая абордажная команда.
Морган вздохнул.
На его предшественника, того, который стал губернатором Ямайки, подобные соображения наверняка не оказали бы ни малейшего действия. Впрочем, в его времена с командой обращались по-другому. Более жестко, более деспотично. Да попробуй он протянуть какого-нибудь, пусть даже самого опущенного члена команды под килем… Ладно, кажется, он опять отвлекся.
Итак, «румыны».
— Что ты предлагаешь? — спросил он у командира абордажников.
— Немедленные переговоры, — коротко ответил тот.
— А толку?
— Если пойду я, то толк будет.
Морган вздохнул.
Действительно, времена не те. И это надо учитывать.
— Что мы можем им предложить?
— Дополнительную плату. Она великолепно способствует регенерации храбрости.
— Это «румыны»-то струсили? Ничего они не боятся. Знаю я их как облупленных.
— Конечно, не боятся.
— Тогда в чем дело?
Командир абордажников пожал плечами и объяснил:
— Они действительно не боятся. Только толку с этого нам нет. В общем, я думаю, они решили, что это удобный случай сорвать прибавку к обещанной плате, и сделали вид, будто испугались. Если им сейчас объявить, что их обман разгадан, они упрутся и все равно взбунтуются. Из принципа.
Морган мрачно улыбнулся:
— Я так и думал.
— А я знал, что ты так и думаешь. Почему и сказал.
— Ну вот и отлично. Значит, между нами больше тайн нет?
— Нет.
— Тогда слушай мой приказ.
— Слушаю.
— Он прежний. Взять корабль, на котором находятся «румыны», в коробочку и расстрелять из пушек. Пленных не брать. Все они должны пойти на дно. Все. Чтобы остальным даже в голову не приходило, что со мной можно играть в игры.
— Это жестокое решение.
— Но правильное, не так ли?
— Так. Получись этот маленький блеф у «румынов», мы через полчаса будем иметь дело с бунтом на каждом корабле. На каждом.
— И потеряем больше народа.
— Именно.
Задумчиво потрогав свой длинный красный нос, явно доставшийся ему от предка-крысы, командир абордажников предложил:
— Может, стоит дать им шанс?
— Каким образом?