Так ли это? Так ли опасен несущийся к нему крокодил, если он является лишь изображением на экране? Способен ли он спрыгнуть с полотна, может ли укусить?
И что там, по бокам этого экрана, с чем он граничит?
Антон попытался повернуть голову и не смог. Ощущение было такое, как будто голова зафиксирована, закреплена неподвижно.
Ну же!
Он дернул головой так, что где-то в области шейных позвонков на мгновение родилась и тут же, ослепив не хуже молнии, исчезла резкая, нестерпимая боль. Да толку-то? Ему не удалось выиграть ни сантиметра. Края экрана были по-прежнему недоступны.
Что делать дальше? Попытаться толкнуть его руками? Это, кажется, у него получалось.
Толкнуть руками.
Волчонок так и сделал. Собрав все силы, он снова толкнул экран, и результат на этот раз был более впечатляющим. Экран отъехал, по крайней мере, на полметра. При этом, если скосить глаза, стала видна его граница. Темная полоса, за которой начиналось нечто, пока еще трудноопределимое.
Беда была в том, что экран теперь был слишком далеко. Это мешало сделать полноценный толчок. Но все-таки… почему бы не попытаться?
Еще раз, вот так…
— Упорный, да?
Антон замер.
Несомненно, это был голос блондинки.
— Думаешь, это порок? — осторожно спросил он.
— Не хочешь, значит, сталкиваться с крокодилом?
Антон взглянул на зубастого хищника.
Тот был уже совсем рядом. Можно было рассмотреть его маленькие, холодные, почти безжизненные глаза. Можно было даже разглядеть в них свое отражение.
— Не очень, — признался Волчонок.
— Хорошо, пусть будет так. Пусть будет так.
Мгновенный наплыв беспамятства, несмотря на которое Антон все же успел почувствовать, что к нему словно бы присосалась гигантская пиявка. У него даже возникло желание ее сбросить, отлепить от своей головы, но оно, это ощущение, ушло вместе с беспамятством, забылось, словно его и не было.
А мир, в котором он находился, снова изменился. И теперь он был бесконечным полотном, разматывающимся ему под ноги, откуда-то издалека, сверху, с гигантского барабана. И на этом полотне были плоские деревья, ручьи и речушки, сочная, совсем настоящая, но тоже плоская трава.
Антон определил, что полотно разматывалось само, поскольку для движения по нему не надо было прилагать ни малейших усилий.
Вот остановиться… а чем не идея?
— Упорствуешь? — спросила красотка.
— Разве это преступление? — вопросом на вопрос ответил Антон.
— Нет. Это признак.
— Чего именно?
— Проблем. У тебя будут проблемы, большие проблемы в пути.
— Это плохо?
— Тоже — нет. Только упрямство осложнит тебе жизнь, сделает твой путь длиннее. Ты придешь туда же, куда и все, но потратишь на дорогу больше сил и времени. К чему такая расточительность?
— Это жизнь, — ответил Антон. — Жизнь не бывает расточительной.
— Она просто длится? — подсказала блондинка.
— Откуда знаешь? Не слишком ли ты молода для таких знаний?
— Приобрести их было не трудно. Всего лишь слегка перебрать барбитуратов, а потом заснуть спокойным, счастливым сном. Просто, как манная каша.
— Вот как… ты не можешь мне еще раз показаться?
Антону и в самом деле захотелось на нее взглянуть. Появились у него некоторые предположения, кем она могла быть. Кажется, в далеком, благословенном прошлом, когда все на планете Земля было еще замечательно, жила одна лицедейка… или как их там называли?
— Много будешь знать, плохо будешь спать! — засмеялась блондинка.
Смех ее вдруг приобрел материальное воплощение и, превратившись в длинную, серебристую струну, ушел вверх, наискосок, словно перечеркивая дорогу перед Антоном. Она, эта струна, кажется, была очень острой.
Волчонок подумал, что если его угораздит на нее наткнуться, то он может пораниться. И для того, чтобы этого не случилось, следует слегка притормозить. А разматывающийся свиток дороги приближал и приближал его к опасной струне.
Ну вот, подумал Антон, новое испытание. И конечно, теперь ему придется приложить все усилия, чтобы затормозить. А струна будет все ближе и ближе. Потом, в самый последний момент ему все-таки удастся…
Ну нет. Пусть этим занимается кто-то другой.
Сон? Кажется, он попал куда-то вроде сна. Где еще можно разговаривать с блондинкой, имеющей свойство задавать все время почти одинаковые вопросы, а так же исчезать прямо на глазах и смеяться смертоносным смехом? Раз так, то все эти опасности — воображаемые. Их не нужно бояться. Более того, их не стоит принимать во внимание. Иначе они станут еще более назойливыми. Появятся новые смертоносные струны, и не только они. Из дороги, к примеру, вырастут острые секиры, лезвия, мечи, с неба станут падать огромные камни, впереди покажутся стада самых разнообразных монстров.