Командир абордажников осекся.
— Ну, ну… продолжай, — почти ласково улыбнулся Морган. — Только сумасшедший, ты хотел сказать?
Его подчиненный хмыкнул, а потом, решительно взмахнув рукой, словно разрубая невидимые путы, заявил:
— Я думаю, это недостижимо. Как только мы захватим корабль небожителей, на нас устроят охоту, словно на диких зверей. Это не Земля, где у любого правительства полномочия и возможности хотя как-то на кого-то воздействовать ограничиваются лишь территорией принадлежащих ему островов. Там, вверху, с нами справятся в два счета. И сделают это. Почему бы и нет?
— Если так рассуждать, то небожители неизбежно явятся, чтобы поквитаться за своих погибших здесь товарищей. А мы, надеясь этого избежать, должны вернуть всю добычу и, извинившись за причиненные неудобства, ждать скорого суда.
— Я думаю, все не так, — высказался командир абордажников. — Земля является нашей территорией, нашими охотничьими угодьями. Эти ящеры сами сунулись на нашу планету, в наше логово, за что и поплатились. А вот если мы выскочим в космос, то будем угрозой для всех, заступим на чужую территорию. Мы будем зверями, неожиданно появившимися из леса, прямо у поселка мирных земледельцев, и на нас неизбежно устроят охоту.
Что-то в его словах, конечно, было. Некая логика. Но толку-то с нее? Руководствуйся он, Морган, в своей жизни подобными соображениями, давным-давно бы уже сыграл в ящик. И потом, так приятно было поддразнивать этого зарвавшегося рубаку, мстить за его издевательства, за его вызывающее поведение. Теперь, после победы, это уже было можно.
После победы…
Он улыбнулся, на этот раз уже мыслям, не имеющим отношения к командиру абордажников. Вот к небожителям они отношение имели, это точно.
Может, и в самом деле рискнуть, отправиться на завоевание своего места в космосе? И оно должно быть, обязано быть достаточно высоким. По заслугам, по уму, по способностям.
Этот рубака, его подчиненный, конечно, прав. И на них явно устроят охоту, большую такую охоту, с загонщиками и сидящими в засаде стрелками, с пальбой и фейерверками. Если он будет вести себя на этой охоте как добыча, исход ее неизбежен. Его обязательно прищучат. Будут гнать и гнать до тех пор, пока не загонят в угол, а там — без сожаления пристрелят.
Однако возможен и другой вариант. Дичь, сумевшая доказать, что она очень опасна, сумевшая перехитрить своих охотников, даже убившая некоторых из них, может рассчитывать на уважение. Она перестанет быть предметом охоты, ее станут бояться и обходить стороной, от нее даже будут откупаться.
Если он окажется достаточно крепок в коленках, если судьба будет к нему благосклонна…
Рискнуть?
— Ты хорошо говоришь, — сообщил он командиру абордажников. — Теперь настало время еще раз проверить, как ты умеешь сражаться.
— Хочешь сказать…
— Нет, — зловеще ухмыльнулся Морган. — Я не говорю, я — приказываю, а отказ выполнить мой приказ, как ты знаешь, карается смертью. Мы захватим этот корабль. Готовь воинов к абордажной схватке.
— Хорошо, — сухо промолвил командир абордажников. — Ты сделал свой выбор.
— И еще… — не обратив на его предупреждения ни малейшего внимания, добавил Морган. — Проследи, чтобы среди них были «румыны». Они, кажется, почти не понесли потерь и не сильно устали? На мой взгляд, в драке с ящерами они показали свою сообразительность. Теперь, если они еще и захватят для меня этот корабль, я сделаю их личной гвардией. Как ты понимаешь, житуха у гвардейцев повелителя целой планеты будет весьма завидная. Тебе тоже найдется тепленькое местечко.
Командир абордажников мрачно взглянул на него. Кажется, в грядущую победу он не очень верил.
Ну и зря. Кто смел, тот — съел. А судьба этого абордажника… Он сам ее выбрал. Да, она уже решена.
— Очень тепленькое местечко, — повторил Морган. — Уверяю, оно тебе понравится.
44
— Ты вернешься, — сказал Хранитель. — Ты уже подсел и поэтому неизбежно вернешься.
Гарг подумал, что он, возможно, прав. Если для этого получится создать условия. Почему бы и нет? Но сначала надо позаботиться о другом. У него пока есть более важные заботы. Вот потом, после того как он устроит свое будущее, можно подумать и о возвращении, для того хотя бы, чтобы договорить, доспорить с Хранителем.
И пусть он не более чем сконструированная кем-то программа. За годы и десятилетия, проведенные в виртуале, он, Хранитель, стал живым и даже, приятным собеседником.
Может, он саморазвивающийся? Были раньше такие программы, подстраивавшиеся под собеседника, со временем превращающиеся для него в более родные и близкие существа, чем реальные люди. И почему бы такой программе не оказаться в компе, который невозможно вывести из боевого режима?