Командир абордажников специально сказал «всем». Он ничуть не сомневался в том, что к их разговору прислушиваются и другие воины, столпившиеся у последней преграды.
И этот расчет оказался верен. В ответ на его вопрос послышалось сразу несколько голосов, тихо заверивших, что «они поняли».
В общем, сообразив, к чему идет дело, восторга большого никто не проявил, но и возражать не стал. А это уже полдела. Зерно брошено и к тому времени, когда надо будет делать выбор, — прорастет. Урожай от этого зерна Моргану, например, совершенно не понравится.
Впрочем, это его личное дело.
— Как там дыра? — спросил Сахо у тех, кто орудовал лучевиком.
— Еще немного, — послышалось в ответ.
Вот и отлично. Вот и замечательно. А не попытаться ли перебить один мерзкий запах другим? Может быть, они даже самоуничтожатся? Или усилятся? Да нет, такое просто невозможно.
Вытащив из кармана очередную сигарету, командир абордажников закурил. Как ни странно, но сейчас табачный дым ему действительно показался не таким скверным. Он был почти терпим.
Да что там «терпим»? Он был даже приемлем. С третьей затяжки. А с четвертой так и неплох. Очень даже неплох.
Вот что делает надежда на лучшую жизнь. Помогает переносить сиюминутные неприятности. Между прочим, в данном случае это уже не надежда, а почти полная уверенность.
И обратного пути уже нет.
Только что он недвусмысленно дал своим солдатам понять, что именно намерен учинить. Если он сейчас пойдет на попятный, то никто даже бровью не поведет. Однако каждый про себя отметит — «струсил». И прости-прощай авторитет, зарабатывавшийся годами. А без него он сможет исполнять свои обязанности от силы полдня, до того момента, как повернется к кому-нибудь из тех же «румын» спиной, давая возможность воткнуть в нее кинжал.
Беречься? Смысла нет. Сколько ни берегись, все равно к кому-нибудь спиной окажешься.
И тогда…
Нет, ему теперь дороги обратно нет. Назвался груздем, так полезай в кузов. А значит — на всех парах вперед, пока есть к этому возможность.
— Готово! — отрапортовал один из орудовавших лучевиком. — Дыра подходящая. Входим?
— Конечно, — приказа! Сахо. — Соблюдать осторожность. Любое нападение отражать сразу и без раздумий.
Бойцы один за другим стали исчезать в дыре.
Командир абордажников вошел в нее пятым. Этого, по его мнению, было достаточно, чтобы не прослыть слишком нетерпеливым и чтобы ни у кого не появилось даже намека на мысль о его трусоватости.
Как он и думал, проход в камеру дроков тоже был закрыт. И вот это, похоже, и было последним барьером.
К черту его!
— Вот тот! — Сахо ткнул пальцем в сторону закрытого ороговевшей плитой прохода. — В нем надо проделать дыру. И быстрее, быстрее.
Мгновением позже плиту начал жечь огненный луч. Неприятный запах паленой псевдоплоти снова восстановился. Командир абордажников в очередной раз полез было в карман за сигаретами, но тут один из воинов, осматривавших помещение, отрапортовал:
— Находка. Похоже, это тот самый, из заслона белого корабля.
Вот как? Приятная новость. Надо взглянуть, обязательно надо взглянуть.
Как оказалось, беглец был всего лишь в нескольких шагах от закрытого входа в камеру дроков. Взрезав ножом кожицу на стене, он отпластал ее большим прямоугольником и, сделав в стене что-то вроде ниши, заполз в нее. Наружу торчали только ноги и нижняя часть туловища. Чтобы опознать, кому они принадлежат, этого было недостаточно, но кто еще это мог быть?
— Он жив? — спросил командир абордажников.
— Только что шевельнулся. Значит — жив.
— Что он там делает?
— А бог его знает. Что-то делает. Может, спрятаться пытался, да потом передумал? Все равно от нас не спрячешься.
Сахо покачал головой.
Нет, такое объяснение не подходит, никак не подходит. Хотел бы спрятаться, наверное сделал бы это поумнее. Впрочем, какое это сейчас имеет значение? Главное, теперь можно не опасаться, что он доберется до экипажа, сумеет как-то организовать сопротивление.
Это вообще замечательно.
— Вытащить его оттуда, — приказал командир абордажников, — и сразу же пристрелить, чтобы под ногами не путался. Будет знать, как портить мой корабль.
Он даже подумал, что мог бы пристрелить врага и сам, но тут один из воинов, проделывавших проход в камеру дроков, вполголоса выругался.
Этого было достаточно.
Моментально забыв о воине заслона, Сахо вскинул автомат наизготовку и повернулся к двери.