— Ты бредишь, — мрачно сказал Антон. — Никуда я не полечу. Нужен я больно небожителям. Зачем бы это?
— Опять да ладом. — У Дядюшки-волка от гнева смешно встопорщились усы. — Все я тебе объяснил. И про шанс, и про то, что его нельзя упускать. Все, все. Так вот, не упусти. Понадобится, проберешься на корабль тайком. Когда они тебя обнаружат, будут уже далеко от Земли и за борт не выкинут, вынуждены будут довезти до места. А тебе только того и нужно.
— Мы расстанемся?
— Да, я тебе уже сказал, что твое ученичество закончилось. Пора начинать самостоятельное плавание, и этот момент для него самый удачный.
— А ты?
— Я не пропаду. И ты сам это прекрасно знаешь. По идее я должен был бы с тобой поделиться. Но там, на других планетах, как я понимаю, эти вещицы не стоят почти ничего, и ты ими обзаведешься без труда. То, что понадобится на первых порах, я тебе отдал.
И вдруг до Антона дошло.
Это не шутка, не подначка. Они и в самом деле расстаются. Вот сейчас, может быть навсегда. Если небожители его действительно заберут с собой, то он больше никогда не увидит не только Дядюшку-волка, но и планету Земля. И какова его жизнь будет там, на других планетах? Чем он там будет заниматься? Как обеспечивать свою жизнь?
— А ты…
— Я остаюсь, — сухо сказал Дядюшка-волк. — А ты уходишь. И говорю я это тебе сейчас лишь потому, что, скорее всего, времени прощаться у нас не будет. Помни мои наставления и не щелкай клювом, даже в кругу друзей. Вон, кстати, и дроки идут. Сейчас они тебе объявят…
Так оно и было.
Антон обернулся и увидел дроков. Они вышли из двери, ведущей на корабль, и впереди вышагивал тот, похожий на человека. И Волчонок, глядя на них, подумал, что Дядюшка-волк, возможно, и прав. Вдруг они сейчас действительно предложат улететь с ними?
Он, конечно, откажется, поскольку даже не представляет, как будет жить и что делать в звездных мирах. Да и кому он там будет нужен? Однако если дроки все-таки предложат улететь с ними, то это будет означать… Что это будет означать?
Они остановились перед ним, все трое, четко, словно на параде. А потом те, двое, сопровождавшие его знакомого дрока, даже сделали два шага назад, словно для того, чтобы они остались наедине. И Дядюшка тоже шагнул в сторону.
Ну же… ну…
— Извини, — сказал дрок. — Мы пытались договориться с Главным распорядителем. Мы сделали все, что могли, но он не согласился взять тебя на корабль. Отдал прямой, недвусмысленный приказ оставить тебя на планете. Все законные пути были использованы.
Антон рассеянно заморгал.
Первая мысль его была о том, что как ни удивительно, но Дядюшка оказался прав и тут. Его действительно хотели взять на корабль небожителей. Но не взяли.
Радоваться или огорчаться?
В любом случае, сказать что-то нужно, как-то отреагировать на слова дрока. Как? Что можно сказать в ситуации, когда тебе не дают то, о чем ты не просил? Что-нибудь вроде «не сильно и хотелось»? Это уже грубость. Зачем грубить тем, кто искренне хотел тебе помочь? Сказать: «Мне так жаль». А жаль ли? Что он забыл на этих далеких мирах?
Забыл… забыл…
Антон почувствовал, как у него в груди что-то медленно сжалось.
А ведь жаль, действительно — жаль. Неизведанность, возможность увидеть многообразие жизни на других планетах, познать чудеса чужих цивилизаций. И еще другое, то, что он сейчас даже не может представить. Все это теперь потеряно безвозвратно и более никогда перед ним не возникнет.
Жаль? Да нет, это гораздо хуже, это то, о чем будешь жалеть всю оставшуюся жизнь.
Он оглянулся на Дядюшку-волка. И тот, конечно, почувствовал, что происходит нечто не очень хорошее, но не подошел, так и остался стоять в стороне. Было совершенно понятно почему он так сделал. Если вспомнить его заявление о том, что ученичество закончено, что отныне Антон начинает самостоятельную жизнь.
Вот ситуация, и разобраться в ней надо самому. Самостоятельно.
Знать бы еще — как.
Хотя, впрочем, что там знать? Ему отказали, его не берут с собой, и теперь остается лишь одно. Сохранив достоинство, попрощаться.
Достоинство.
То, что у него осталось, когда забрали надежду шагнуть в небо, уйти на другие планеты. Достоинство и Земля, какая бы она ни была загаженная, неудобная для житья. Все лучше, чем ничего.
И еще они с Дядюшкой-волком выжили в такой заварушке, о которой могут рассказывать легенды. Здесь, на Земле. А могут и забыть.
Неважно, сейчас это неважно.
— Мне жаль, — сказал Антон. — Мне очень жаль, но, видимо, ничего не поделаешь. Не так ли?