— Хорошо гуляют, — с легким оттенком зависти заметил трактирщик, завидев добравшуюся до стойки Айлэ Монброн. — Госпожа, они тебе кто?
— Телохранители, — признала баронетта. — Верные и преданные… когда трезвые.
Мимо нее к столу Аквилонца и магика протащили очередную корзину, наполненную кувшинами. Появление корзины приветствовалось радостным и неразборчивым улюлюканьем, сменившимся звонким щелканьем вытаскиваемых пробок.
Одноглазый, не слишком-то уверенно державшийся на ногах, поднялся со скамьи, пошатнулся, но все-таки удержался, цепляясь одной рукой за стену, а другой размахивая наполненной кружкой. Судя по его виду, он собирался произнести по меньшей мере речь о судьбах мира.
Девушка не очень поняла, что случилось. Миг назад Хасти стоял, довольно ухмыляясь и прислушиваясь к тому, что втолковывает ему варвар, а спустя еще мгновение выпавшая кружка разлетелась вдребезги, расплескав содержимое. Рабириец зашатался, слепо шаря руками по столу, повалился на выстланный грязной соломой пол, и его скрутила жестокая судорога.
В таверне, только что гомонившей на множество голосов, стало очень тихо. Было слышно только, как хрипит одноглазый маг, пытаясь втянуть хоть немного воздуха. На пару ударов сердца оторопел даже Лев Аквилонии, не в силах одолеть собственное похмелье.
— Ой, — еле слышным шепотом выдохнула Айлэ, срываясь с места. Она представления не имела, что собирается делать, но нельзя же и дальше оставлять Хасти валяться на вонючем кабацком полу!
Подбежала к упавшему она на редкость не вовремя — магика стошнило, после чего он все-таки сумел сесть, мотая головой, как оглушенный. Его единственный глаз стал из галечно-серого почти черным, налившимся кровью, а обожженная правая половина лица мелко дергалась. Он попытался ухватить Айлэ за руку, но промахнулся. Девушка в панике озиралась, заметив, что ближайшие посетители таверны предпочли улизнуть, а Конан зачем-то выволок трактирщика из-за стойки и теперь размеренно ударяет об эту самую стойку из тяжелых дубовых плашек, угрожающе требуя ответа: какой гадостью он угостил Одноглазого? Владелец «Дома у реки» сдавленно причитал, что ничего дурного и в мыслях не имел, вино самое обычное, какое всем подается… Да вы ж сами, господин хороший, его только что употребляли безо всякого ущерба здоровью!..
— Коннахт! — завизжала баронетта, смекнув, что хозяина таверны надо спасать, иначе тот даже не узнает, что пал от руки собственного монарха. К счастью, слух киммерийца уловил имя, которым он пользовался в дороге во избежание ненужных расспросов. — Коннахт, оставь этого бедного человека в покое и немедленно помоги мне!
Для порядка варвар еще пару раз приложил трактирщика к стойке, после чего присел рядом с девушкой и крайне скверно выглядевшим Хасти, то и дело норовившим завалиться набок. Маг старался что-то выговорить, однако то, что вырывалось из его перекошенного рта, больше смахивало на разрозненные и крайне невнятные звуки.
— Ну не перепил же он, в самом деле? — озадаченно спросил Конан то ли самого себя, то ли не на шутку испуганную девицу Монброн. — Чтобы свалить его с ног, пяти кувшинов более чем недостаточно… Айлэ, ты можешь что-нибудь сделать?
— Я ведь не целительница и не колдунья, — жалобно напомнила баронетта.
— А золотая ветка с камешком, которую Хасти таскает с собой? Может, от нее будет какой-то прок? — на удивление здравомысляще поинтересовался Лев Аквилонии.
— Мне не по силам ею воспользоваться! — Айлэ не удержалась и всхлипнула. — Она… она слишком могущественная! Даже Хасти не рисковал прибегать к помощи Камня без крайней необходимости, а меня он просто не замечает!
— Ну, раз мы бессильны, остается только положиться на удачу, — подвел итог варвар. — Оттащим его наверх, в комнату, и подождем до утра — вдруг сам очухается?
Стараниями Конана, державшегося так, будто он имеет полное право здесь распоряжаться, трактирные служки приволокли две длинные жердины с привязанным к ним холщовым полотнищем, уложили Хасти на эти наскоро сооруженные носилки и с трудом поволокли по крутой лестнице на второй этаж таверны. Карабкавшаяся следом баронетта Монброн успела заметить, что в таверну нагрянули стражи порядка, кликнутые кем-то из удравших посетителей, и принялись рьяно выспрашивать у изрядно помятого хозяина, что стряслось: убили кого или просто слегка пошумели. Трясущийся палец трактирщика указал на киммерийца как на виновника недавнего происшествия, а тот принялся шумно и многословно доказывать всем имеющим уши, что его другу сделалось скверно отподаваемой в здешнем притоне кислятины. Посему он требует возмещения за причиненный урон… иначе вскорости кому-то изрядно не поздоровится.
10 день Второй летней луны.
Пуантенская провинция.
Пыльная дорога с двумя глубоко выбитыми колеями тянулась вдоль склона пологого холма, засаженного виноградниками и разбитого на множество маленьких участков. Резные листья колыхались под ветром, под ними скрывались наливающиеся соком грозди — черные, темно-лиловые и пурпурные. Извивающийся тракт постепенно поднимался все выше, и где-то к середине дня путешественники должны были заметить отблеск солнца на шпиле донжона в замке Орволан.
Круг замкнулся, думала баронетта диа Мон-брон. Почти луну назад мы выехали из Тарантии, полные радужных надежд и счастливые, как вырвавшиеся на огромный луг жеребята. Теперь я снова возвращаюсь сюда, в Орволан, растеряв неведомо где всех своих попутчиков и друзей, в сопровождении правителя страны, везя с собой удивительной силы и могущества вещицу, которой давно полагалось оставить этот мир и с которой никто не может справиться. Для полноты картины в громыхающей следом повозке лежит гроб, и, судя по всем приметам, в Холмах над Хоротом и вокруг них собираются грозовые облака, могущие разразиться в лучшем случае затяжными политическими скандалами, а в худшем — небольшой войной.
Идея с повозкой и гробом принадлежала Его Аквилонскому величеству и посетила его минувшей ночью, когда доподлинно выяснилось: Хасти не в силах не только самостоятельно сделать пару шагов или взобраться на лошадь, но даже шевельнуть рукой. Ожидаемых улучшений в состоянии рабирийского мага не наступило, напротив — с каждым уходящим мгновением ему становилось все хуже и хуже. Он словно бы удалялся куда-то вглубь себя, превращаясь из живого человека в подобие каменного надгробия на могиле, бессмысленно пялившегося единственным застывшим зрачком в низкий грязный потолок дешевой гостиничной комнаты. Варвар и Айлэ диа Монброн, сменяя друг друга, сидели рядом с ним, вслушиваясь в медленное, тяжелое дыхание, свидетельствовавшее о том, что Хасти пока еще оставался среди живущих.
Незадолго до рассвета магик заговорил — очень тихо, но довольно внятно. Конан, которому как раз выпала очередь бдеть подле рабирийца, толкнул прикорнувшую девушку, немедля вскочившую на ноги, и они вдвоем стали слушать.
— Скоро я усну, — слова просачивались медленно, преодолевая сопротивление не желавшего ворочаться языка. — Не пугайтесь, если стану похож на мертвого. Так мне проще сохранять в себе жизнь — не отвлекаясь ни на что иное. Должно быть, меня настигли давние счеты… Бас-тиан отомстил напоследок… или кто-то иной… Не к добру я опять встретился с Камнем… Мне нужно в Рабиры, в мою магическую школу — тогда я наверняка сумею вернуться… Отвезите меня туда, если сможете… Вуаль Мрака развеется через день — помните об этом…
— Как же нам теперь поступить? — робко спросила девица Монброн, когда спустя три четверти колокола очевидные признаки жизни покинули рабирийского мага. — Его никак нельзя бросать здесь, но я не представляю, как доставить его в Холмы…
— Зато я представляю, — оборвал ее Конан.
— Раз он теперь навроде покойника, то пусть путешествует, как положено мертвецам. Отыщем ближайшую лавку гробовщика, купим подходящую домовину, назовемся ближайшими родственниками усопшего и повезем тело к месту захоронения. То бишь в Орволан.