Отмыл снегом кровь с лица и молча пошёл исполнять приказ. А Пересвет снял оплечье, аккуратно сложил его и вздохнул:
— Ладно, не печалься, воин полка Засадного. Любил бы Дарью, ни один сыч не унёс бы. Так что нечего делать тебе, отрок, на моём ристалище. Иная порука есть, ещё почешешь кулаки. Отправляйся в Дивье урочище, к вотчиннику Булыге.
Ражный даже сразу не сообразил, куда его отсылают, ибо название урочища было не на слуху, как и имя вотчинника: всё это относилось скорее к неким сказаниям и былям кормилицы Елизаветы.
— Куда? — переспросил он.
— В Дивье, на реку Аракс, — выразительно произнёс боярин и съязвил, поиграл в слова: — Не получилось с Дарьей, ступай в Дивье.
— Значит, в отстой меня, — ухмыльнулся Вячеслав. — Благодарствую, дядька Воропай.
— Не в отстой, а на постой!
— В приют для бродячих араксов? В бомжатник?
— В приют нашкодивших араксов, — терпеливо поправил тот. — Посидеть придётся года два–три. Если на тюремные нары не хочешь. От тебя всё равно не отстанут, коль раскрылся. Из Сирого урочища ушёл — получай Дивье. А вотчину твою миру отдать придётся. Пусть баскаки палец откусят, чем всей руки лишишься.
— Погибну там, дядька Воропай, — обречённо пожаловался Вячеслав. — Замолви слово перед Ослабом…
— А, вон как заговорил! — невесело засмеялся боярин. — Замолвил уже. Так что не погибнешь. Ступай и жди соперника.
Ражный внутренне встрепенулся, однако спросил сдержанно:
— Кто?
— Имени не знаю, сам объявится. И заветное слово скажет. Булыга тебе растолкует, что почём.
— Как–то не по уставу. Поруку несут с именем.
— Это воля старца, — казённо заявил Пересвет, однако добавил с нескрываемой завистью: — Все, кто из Сирого ушёл, тем устав не писан!
Однако быстро переборол негожее для аракса чувство, помолчал и не удержался, заворчал теперь назидательно:
— Сподобился ты ныне, Ражный, удостоился чести — уже Ослаб тебе поруки шлёт. Так что подавайся в горы… Теперь ты вольный воин, безвотчинный. На зиму всё равно куда–то прибиваться надо, поближе к теплу. В Дивьем благодать, я бывал. Там ещё, поди, только виноград давят, молодое вино ставят. А молодое и шипучее даже араксам позволительно… Дорогу сам найдёшь?
— Не знаю, поищу…
— Значит, сам не найдёшь! — определил Пересвет. — Будет потом отговорка, почему бродяжить пошёл. Ладно, тебя встретят. Смотри только, не приведи никого за собой… Деньги есть?
— Я из Сирого пришёл… Откуда?
Боярин с купеческим размахом достал из кармана пачку денег, однако отсчитал только половину.
— На, получай…
— Обойдусь…
— Бери! Обойдусь… — пихнул деньги за пазуху. — До Дивьего ещё добраться надо. Теперь ты на содержании. Не свои даю, не в долг — из полковой казны. Денежное довольствие положено. Даже рубаху казённую и портки выдадут, в вотчинной каптёрке…
Последние слова он произнёс с издёвкой, однако Ражный спрятал деньги и с тоской осмотрел своё хозяйство.
Вторую половину пачки боярин пересчитал, как бухгалтер, и тоже вручил:
— Это Булыге передашь. На содержание вотчины. Задолжал я, давно хотел вернуть…
— Кто–то даже деньги получает на содержание, — с запоздалой завистью проговорил Ражный. — А с меня всю выручку в казну драл.
— Теперь не с кого драть, — ухмыльнулся боярин. — Гуляй на казённый счёт, ветер в поле…
В это время во двор въехала машина, и боярин удалился в дом. Калик выскочил из кабины, огляделся и заговорил полушёпотом:
— Что Пересвет предложил? Поруку принёс?
Все калики, что часто исполняли поручения боярина, заражались от него начальственным тоном и чувством значимости — всё как в миру.
— Тебе–то зачем это, сирый? — скучно спросил Вячеслав.
— Если в Дивье посылает — соглашайся без трепета! Ты знаешь, какой там малинник бывает?
Ражный ощущал себя как первый раз на правиле, когда вроде бы испытываешь полёт, но тело разрывает на части и не паришь, а висишь, как распятый на дыбе.
— Слыхал, виноградник там, — невпопад отозвался он.
— Малинник! Хочешь, секрет открою?
— Валяй…
— У тебя в гостинице шкуру медвежью видел, — зашептал калик. — В которой кукушка сидела?..
— Ну…
— Подари! Тебе всё равно теперь, куда её денешь? Я бы на сиденье постелил. У меня спина болит, ещё в отрочестве на ристалище сорвал…
— Дарю…
Калик сбегал за шкурой, прихватив ещё медальон с оленьими рогами, но всю добычу спрятал в багажник машины.
— Почему урочище Дивьим называют, знаешь? — тоном наставника доверительно проговорил он.