Уже будто во сне, она услышала, как вскрикнул от боли Черная смерть: он схватился за плечо, откуда торчала стрела с голубым оперением. Послышался крик Кобры и снова звон тетивы… Вспышка боли и мрак, а сквозь темноту снова чьи-то крики. Опять живот прожгло огнем так, что мрак загорелся красными искрами — и все исчезло.
14
— Сюда ее, — скомандовал королевский лекарь двоим стражникам и указал на свой широкий стол, укрытый чистой светлой тканью. Стражники внесли в комнаты лекаря Волчью кровь. Позади за ними блестела дорожка из капель крови.
Они уложили девушку на стол и ушли. Побледневшая Волчья кровь часто и прерывисто дышала, сознание так и не вернулось к ней.
Глухо стукнули инструменты, которые лекарь быстро раскладывал на столе.
Он разрезал ее куртку, рубашку, и оголил живот. Рана была узкая, судя по расположению должна была пройти мимо жизненно важных точек, от которых лазутчица умерла бы сразу, но кровь текла неумолимо. Лекарь осмотрел рану, достал нитки, и приготовил иглу.
Дверь с грохотом отворилась.
— Уже зашиваете?! — истерически воскликнула Королевская кобра, вихрем подскочившая к Волчьей крови. — Вытащили осколок?! Где он?!
— Выйди вон! Какой еще осколок? — разозлился лекарь.
— Внутри! В ране осколок ножа! — истерика Кобры набирала силу, из ее глаз брызнули слезы.
— Что за глупости, я его даже не вижу! Там ничего нет!
— Есть! Я видела, как он повернул нож! Я видела сам нож… — Кобра задохнулась от своего крика и всхлипываний, и сползла на пол у стола, сжимая в кулаке рукав куртки Волчьей крови: ее рука безжизненно свесилась со стола.
Вошла Гроза, прижимая обе руки к груди. Ее куртка спереди вся была красная от крови, пальцы левой руки в глубоких порезах.
— Гроза! — Кобра в исступлении протянула к ней руки. — Нож! Осколок!
Гроза сперва недоуменно уставилась на нее, а затем озарение сначала осветило ее лицо, а затем проложило на нем скорбную тень.
— Сможете вытащить? — обратилась она к лекарю.
Тот хотел вступить в спор, но глянув на Волчью кровь, вздохнул, и отложил иглу. Он взял щипцы и принялся искать в ране осколок.
— Ничего нет! — раздраженно рявкнул он.
— Ищите! — крикнула Гроза, помогая подняться Кобре: она начала успокаиваться, когда увидела Грозу.
Волчья кровь вдруг застонала и открыла глаза.
— Ничего нет! Она просто истечет кровью, если продолжу! — лекарь бросил щипцы и схватился за иголку.
Кобра изменилась в лице, оскалилась и схватила лекаря за руку:
— Я сама! — прошипела она. — Неси воду, отвар из белого дерева и все порошки, какие есть! Быстро! — лекарь не стал возражать и исчез в соседней комнате, послышался стук, звон склянок, грохот упавшего инструмента.
Волчья кровь зашевелилась и застонала еще громче.
Кобра взяла инструмент, переглянулась с Грозой и судорожно вздохнула. Она наклонилась к самому лицу Волчьей крови и прошептала:
— Айрин, Черная смерть сбежал, так что умирать тебе нельзя! Потерпи, я быстро.
15
Кобра взяла тряпку, вымочила ее жидкостью из пузырька синего стекла и принялась стирать голубые узоры с лица. Краска поддавалась тяжело: она несколько дней провела с ней, а укрепляющий раствор тем лучше сохранял краску, чем дольше держался на коже. Ее руки тряслись от напряжения. Она и доверенный Риндана только что доставили Волчью кровь в их дом, прячась и скрываясь, насколько было возможно.
Лекарь не рекомендовал переносить Волчью кровь куда-либо, тем более на следующий же день, как была промыта и зашита ее рана, но по нему было видно, что он испытал облегчение, избавившись от пациентки, от исцеления которой он не получит ничего, но чья смерть может обратиться для него проблемой.
А Кобра, оценив условия, в которых Волчью кровь предполагал содержать и лечить лекарь, решила, что если Волчья кровь и сможет выжить после такого жуткого ранения, то только под ее постоянным присмотром и ее средствами, которые нельзя было открывать никому во дворце. Поэтому она сочла все риски удовлетворительными. Однако все время транспортировки ее то бросало в жар, то обливало холодным потом, а в голове пульсировала мысль, что она сейчас своими руками убивает Айрин.
Но все прошло, как могло, хорошо. Волчью кровь уложили в подготовленную Грозой постель в ее комнате, Кобра дала ей усыпляющий отвар от боли, сделала перевязку, стянула окровавленную одежду и обтерла водой с обеззараживающими порошками. Затем заплела ее черные волосы в две небрежные косы и стерла красную краску с лица. Кожа Айрин была чудовищно бледной, до зеленого оттенка. Губы сухие и почти белые. Иногда казалось, что она совсем не дышит — так слабо было ее дыхание.
Дрожь унималась, и Бииль уже стерла последние следы голубой краски со лба.
«Лучше бы Эрин была сейчас здесь, одна я не могу, а с ее рукой она все не нужна там», — подумала она с досадой и почувствовала комок в горле. Гроза была вынуждена остаться в замке по приказу Риндана, пришедшего в исступление, когда погоня за Черной смертью окончилась ничем — сперва он убегал по крышам, и они гнались по его кровавому следу. «Крови было достаточно, надеюсь, он сдох где-нибудь в подвале!» А затем нырнул в одну из башен и будто под землю провалился. «Кто бы мог подумать, что замок оказался самым ненадежным местом. Нападение на дороге, попытка отравления, выстрел из толпы — но никто раньше не осмеливался заявиться лично в замок! Почему он осмелился? И почему у него почти все получилось?» До Короля он все-таки не добрался.
Бииль снова вернулась к Айрин. Снова проверила с замиранием сердца, дышит ли она.
«Когда он теперь вернется?.. Надо придумать что-то еще, надо придумать… В следующий раз он не должен уйти!»
***
Черный сгусток тумана гнался за ней, метаясь из стороны в сторону, то исчезая совсем, то появляясь прямо перед ней. Из черноты к ней тянулись цепкие руки.
Она упала на сухую листву, руки утонули в хрустящей желтизне. Вскарабкалась на небольшой холм, быстро обернулась — черный сгусток заметил ее и двинулся за ней.
Она бросилась вперед, через лес, но вот сильные руки тяжело опускаются ей на плечи. Ее прижимают к стене — это Черная смерть! Она видит его глаза, и все холодеет внутри. А у него множество рук: одними он сжимает ее шею — она чувствует горячие пальцы. Другими хватает ее за руки — и она не может ими пошевелить. Третьими обхватывает ее всю, зажимает рот и отвратительно прижимается к ней всем телом.
Она хочет кричать, но у нее будто никогда и не было голоса. Она хочет убежать, но уже забыла, как это — бежать, шевелиться, управлять своим телом.
Ее захлестывает ощущение, что сейчас с ней произойдет нечто нестерпимо ужасное, и она открывает глаза.
16
— Где он… Где… — прошептала Айрин подошедшей к ней Эрин. Она начала бредить спустя день, как оказалась дома, когда Бииль и Эрин уже решили, что худшее позади. Но вот уже третий день ее била лихорадка.
Айрин тряс озноб и мучила горячка. В бреду она иногда что-то говорила, шептала и даже кричала. В беспокойных снах она видела лишь Чёрную смерть, это было ясно. Она пыталась убежать он него, скрыться, спрятаться.
Ее сны рвали далёкие, знакомые голоса, которые звали её, все время спрашивали что-то, говорили о чём-то. И как только она слышала их, боль, которая забывалась в кошмарных снах, вновь возвращалась с удвоенной силой.
Сильное молодое тело словно исказилось и сжалось до одной-единственной точки горячей боли в правом боку. Ей казалось, что сердце бьётся теперь в ране, выталкивая из тела кровь и ее жизнь. В такие часы она пыталась забыться, вернуться в сон, но голоса мешали.
— Где он? — снова повторила Айрин, едва приоткрыв глаза.
— Он сбежал… — глотая слёзы, ответила Эрин. — Но Бииль сильно ранила его.