Айрин застонала, веки отяжелели, и снова кошмарная погоня захватила ее сознание.
Эрин ушла в другую комнату и села за стол, за которым уже сидела Кобра, уткнувшись лицом в дрожащие руки. Она оделась, чтобы пойти в замок, нанесла на лицо голубые узоры, но теперь не могла двинуться с места.
— Ну что? — спросила она, отрывая от лица руки.
— По-прежнему, — ответила Эрин. — Иди в замок, пока за тобой не прислали, Риндан может, он сейчас в настроении.
Королевская кобра мрачно глянула на Эрин.
— Может, нам лучше сбежать? — тихо проговорила она.
Эрин удивленно взглянула на нее и почувствовала, что Кобре сейчас нужна поддержка не меньше Айрин. Она решила воспользоваться напускной веселостью и легкостью, несмотря на тяжесть в душе, словно на шею подвесили камень: пусть хотя бы Кобра думает, что она и правда не теряет надежды на лучшее, пусть у Кобры будет возможность опереться на ее силу, и тогда, может, ей придет в голову какая-то спасительная идея лучше побега.
— Можно, конечно, сбежать, но тогда нам дорога только в Лагерь воров, а у нас и там репутация не очень, — широко улыбнулась Эрин, но улыбка вышла кривой: боль вдруг молнией прожгла зашитые и перевязанные пальцы левой руки. Они заживали хорошо, но ее беспокоило, не потеряют ли они подвижность. Она машинально поправила повязку на руке справа — от перелома и вывиха еще восстанавливаться и восстанавливаться, а времени нет.
Кобра поморщилась в ответ на ее слова, но промолчала.
— Сейчас нет смысла об этом думать, пока Айрин не встанет на ноги. Давай сначала подождем, когда она придет в себя, и оттуда уже будем плясать, — успокаивающе рассудила Эрин.
— Черная смерть может оклематься раньше, — Кобра встала из-за стола и стала нервно нарезать круги по комнате. — Надо придумать…
— Риндан ранил его в руку, мы видели стрелу, и он говорит, что попал. Ты ранила его в плечо, может, даже в сустав, но предположим не такое тяжелое ранение. Мы видели много крови. Если он вообще жив, а не истек все-таки кровью до смерти, то он сейчас где-то отлеживается. У него на это по меньшей мере еще пара дней нужна.
— Думаю, еще дней десять, — нервно отозвалась Кобра. — Встанет через пару дней, но вернуться за Королем сможет не сразу, слишком много крови.
— Замечательно, а мы к этому времени что-то придумаем. Иди уже! — и Эрин вытолкала Кобру за дверь подвала.
— Выпей отвар ангрифа, иначе у тебя пальцы отвалятся, — крикнула Кобра напоследок.
17
Снова убегая от Черной смерти, она оказалась на лугу, сплошь усыпанном серебристо-белыми цветами с длинными нежными лепестками, клонящимися к земле. Вокруг было темно, но цветы будто светились изнутри и освещали все вокруг.
В нос ударил сильный густой аромат цветов. Она споткнулась — нежные цветы погибли под ее ногами и руками, смятые и изломанные. Лежа в цветах, исходящих серебристым соком, она оглянулась.
Черная смерть уже возвышался над ней темной тенью среди белых лепестков и смотрел на нее сверху вниз. Он потянулся к ножу на поясе, и ее сердце забилось сильнее. Он обнажил черный нож, но она осталась лежать — все бесполезно, пусть снова сделает это, все равно не убежать.
Он опустился рядом с ней на одно колено, взял ее за волосы и занес нож над обнажившейся шеей. Она в ужасе зажмурилась, и услышала свое имя:
— Айрин!
***
Айрин открыла глаза. Ей прямо в лицо смотрела Эрин, похоже, звала по имени, пытаясь разбудить. В руках Эрин держала кружку с сильно пахнущим отваром, кажется, из ангрифов. Запах ангрифов на секунду вернул ее на луг с белыми цветами, но она тут же с облегчением осознала, что это был только сон.
— Хорошо, что проснулась, не придется вливать в тебя отвар самой, — оживилась Эрин, — я каждый раз боюсь, что ты захлебнешься. Как ты себя чувствуешь? Вроде спала на этот раз спокойнее.
До Айрин медленно доходил смысл слов Эрин, сознание будто плавало в едва начавшем рассеиваться тумане. Внезапно она вспомнила: боль! Обратила все внимание к правому боку, где, как ей раньше казалось, ее прошила насквозь раскаленная кочерга. Но сейчас боль была умеренной, совсем не такой, которая сжимает мир до одной точки и заставляет все прочее исчезнуть.
Айрин немного привстала и рану, конечно же, прошило острой болью, но она все равно не шла ни в какое сравнение с прошлой. Эрин помогла ей прилечь на подушки, и протянула кружку:
— Пей, быстрее восстановишься, у меня вот пальцы отлично заживают.
Айрин слабыми руками обхватила кружку и стала пить ароматную холодную жидкость маленькими глотками. Сразу почувствовала, как сильно пересохло во рту, как потрескались губы.
— А что с пальцами? — слабо спросила она. Собственный голос прозвучал неожиданно тихо и безжизненно.
— А, ерунда, повисла на крыше, прорезала четыре пальца почти до кости, — Эрин подняла левую руку, показала Айрин ладонь и выпрямила пальцы, поморщившись: на пальцах алели порезы и следы от швов. — Как раз сегодня сняла швы, надеюсь, не поспешила.
— Сколько дней… — Айрин не закончила свой вопрос: силы внезапно оставили ее совсем, и ей захотелось только уронить голову на подушку и не шевелиться.
— Где-то неделя, — Эрин заметила, как Айрин осела на подушки, и помогла ей улечься снова: бережно подоткнула одеяло, поправила подушку, открыла окно, чтобы впустить свежий воздух. — Какое счастье, что ты жива! — она погладила заснувшую Айрин по волосам, и в глазах у нее проступили слезы облегчения.
18
Айрин и Бииль не спеша шли по улицам, залитым бледно-желтым светом утреннего солнца. Навстречу попадались прохожие, некоторых они узнавали, кто-то был совершенно незнаком и на вид был скорее недавним приезжим. Дорожные камни блестели после холодного ночного дождя, и воздух был по-осеннему прозрачным.
Из окон домов свешивались расшитые желтые и красные полотна, между некоторыми домами через улицу тянулись флажки из разноцветной ткани, у некоторых на крыльце стояли корзины с ароматными яблоками и пшеничными колосьями — столица наряжалась к осеннему празднику.
— Куда ты несешься, — мрачно пробормотала Айрин, и Бииль сбавила шаг, беспокойно взглянув на бледную подругу, тяжело и медленно шагавшую рядом с ней.
— Зря я поддалась и взяла тебя с собой, — проворчала Бииль.
— А мне нужно твое разрешение? — усмехнулась Айрин, но забота Бииль и Эрин каждый раз трогала ее. — Все равно уже пришли.
Они вошли в дом городского лекаря, где она держала аптеку и принимала больных вместе со своими учениками. В прихожей было пусто, и они завернули в комнату, которую оборудовали под аптеку.
— Медэни! — позвала Бииль, оглядывая комнату полную шкафов с банками, горшечных растений и инструментов. Несколько стульев и столов, заваленных бумагами, стояли вдоль стен, из высоких окон лился мягкий свет, в котором блестели пылинки.
Айрин осела на стул около двери, лишенная сил. Это была ее первая прогулка, и она сразу не задалась: тянуло и болело в боку, голова кружилась, накатывала слабость, но Айрин усиленно делала непринужденный вид, чтобы не провоцировать Бииль. «У нее нервы, как соломинки, как будто, ранение выбило ее из колеи не хуже меня», — подумала она.
— Подожди тут, — решила Бииль, когда никто не отозвался, и отправилась вглубь дома искать Медэни или ее учеников.
Айрин вздохнула и откинулась на спинку стула, про себя по-детски надеясь, что сегодня ничего не получится: Медэни не придет, и никто не будет снова трогать ее уже почти зажившую рану. О дне, когда придется снимать швы она думала с содроганием и отвращением.
— Лекарь здесь? — услышала она усталый голос. В комнату вошел молодой мужчина с черными волосами, довольно высокий, но настолько, чтобы это выделяло его из толпы. Его серые глаза сильно выделялись на фоне больших темных кругов под глазами. В целом вид у него был подавленный и усталый, правая рука доставляла ему боль: он прижимал ее к груди и морщился, если нужно было ей шевелить.