Он мрачно оглядел комнату, пока ждал ответа от Айрин.
— Не знаю, жду ее, — ответила она, продолжая его разглядывать. «Приезжий или просто раньше не было повода его запомнить?» — Сломал руку? — машинально спросила Айрин и пожалела, потому что вести разговоры не было сил, но привычка всегда про всех разнюхивать оказалась сильнее.
— Нет, упал с лошади, и вывихнул, почти прошло, — он сел на стул неподалеку, и будто только сейчас заметил Айрин, потому что тусклый взгляд сменила живая заинтересованность. Таким он показался ей более приятным. — А у тебя что? Ты почти зеленая.
Айрин кисло улыбнулась и похолодела: она забыла сочинить правдоподобную байку.
— Я колола орехи ножом, нож соскользнул, и я порезалась. Много было крови, — Айрин напряженно читала по его лицу, счел ли он историю нелепым враньем или обычным делом. Выглядела она сейчас совершенно обычно: просто девушка с черными, как у подавляющего большинства, волосами, с глазами неприметного цвета, с распространенными чертами лица без шрамов и приметных родинок или бородавок. Но собственное знание, что она лазутчица Короля и рана совершенно не обычная, не давало ей размышлять хладнокровно, ей чудилось, что, глядя на нее, все понимают про нее всё.
Мужчина удивленно поднял брови, и сочувственно покачал головой. Это оживило его лицо и весь его облик настолько, что Айрин поняла, что он скорее еще юноша, просто крайняя утомленность немного состарила его в ее глазах.
— Ты приехал на праздник? — Айрин продолжила расспрашивать.
— Да, я охотник, кое-что продал и решил остаться на осенний праздник, — Айрин с интересом ждала подробностей, и он продолжил. — Ну, теперь задержусь немного: пока еще мне тяжело долго ездить на лошади. А ты здешняя, да?
— Местная травница, как ты понял?
— Столичные любят допрашивать приезжих. Как будто боятся нас, — он улыбнулся и откинулся на спинку стула.
Айрин поняла его укол, улыбнулась в ответ и закончила с расспросами. Ничего подозрительного: охотники — частые посетители столицы, вывихи — так просто хлеб Медэни, по дюжине пациентов в день, и все с гарантией выживают и оплачивают лечение. «Не стоит внимания». Хотя от этой мысли Айрин стало немного грустно, отчего-то хотелось говорить с ним еще, но темы для разговора, не напоминающие допрос, у нее иссякли.
— Придешь завтра на праздник? Я хотел остаться до фейерверков, мне говорили… — мягко сказал он, но его оборвали — в комнату радостным вихрем ворвалась всегда улыбчивая Медэни.
— Доброго дня, Айрин, моя дорогая, как ты себя чувствуешь? Все хорошо? — она запыхалась, будто прибежала сюда бегом, и не сразу заметила юношу.
— Ой, дорогой мой, сейчас придет моя ученица, и отпустит вам настойку, ждите! — она заботливо и настойчиво взяла Айрин под руку и повела из аптеки в свой кабинет в дальних комнатах.
Айрин растерянно скользнула взглядом по лицу юноши, не зная, должна ли она с ним попрощаться, если даже имени его не спросила. Он ответил ей легкой улыбкой и успел кивнуть на прощание.
19
— Не плясать, не скакать, не бегать, не прыгать, да и вообще тебе лучше остаться дома! — ворчала Кобра и наносила укрепляющую жидкость на лицо, уже покрытое голубыми узорами, пока Эрин заплетала в несколько сложных кос длинные волосы Айрин, попутно вплетая в них желтые и красные ленты.
— Остынь, а, — засмеялась Эрин. — Тебе просто обидно, что ты не идешь. Но вдруг Короля убьют в разгар веселья, без тебя никто не справится. А ты опять опаздываешь в замок.
— А ведь я обожаю Осенний праздник — угощения, игры, танцы, изумительный фейерверк, и все это роскошество только раз в году, — грустно проговорила Кобра.
— Зато в прошлом году он отлично прошел, — усмехнулась Айрин. — Кажется, без факиров, которых ты не пустила в город.
— И без фокусников! А ее бы воля — и без выпивки, — продолжила веселиться Эрин.
— Идите-ка отсюда! — Кобра скривила лицо и выпроводила подруг из дома.
Они не спеша пошли по сумеречным улицам на площадь перед дворцом, откуда уже доносилась музыка и шум голосов. Эрин откинула свою тяжелую черную косу с плеча и поправила серое платье под шерстяной темной курткой. Одетые почти одинаково, с одинаковыми косами, даже лицом немного похожие, Айрин и Эрин могли представляться сестрами, что иногда и делали.
— Выглядишь сегодня уже намного лучше, — заметила Эрин, почувствовав, что походка Айрин стала увереннее и бодрее.
— Чувствую себя тоже неплохо, — улыбнулась Айрин в ответ и взяла Эрин под руку, сразу ощутив спокойствие. «Если бы у меня была старшая сестра, она все равно не годилась бы и в подметки Эрин», — Айрин наполняла радость от ожидания праздника, от того, что Эрин рядом, от того, что сегодня она не Волчья кровь. «Но придется вернуться», — проскользнула горькая мысль, омрачившая радость.
С того дня, как она пришла в себя, она делала вид, что Черной смерти не существует. Что над головой не завис, словно меч палача, вопрос: когда на Короля снова нападет Черная смерть и что будет тогда? Кобра и Гроза сами не заговаривали об этом с ней, желая дать ей возможность восстановиться, но Айрин слышала их беспокойные быстрые разговоры, когда они сменяли друг друга, чтобы уйти в замок. В такие моменты она нарочно уходила в дальнюю комнату, чтобы ненароком не услышать что-нибудь о Черной смерти.
Айрин вздохнула, отгоняя мрачные мысли, и сильнее прижалась к Эрин.
Закатное небо, словно в честь праздника, окрасилось в желтые и красные цвета. Было тепло, и стрижи крича сновали в небе, как будто лето еще не кончилось.
На главной площади было столпотворение. Ярмарка уже сворачивалась, остались лишь несколько прилавков со сладостями: по оставшимся печеным грушам и медовым сотам лазили стаями осы. Площадки, где днем проводились игры, убирали, но на их место уже подтягивались кукольные театры, факиры, фокусники, музыканты. Айрин с удивлением заметила даже палатку гадалки: королевская стража обычно не пускала их в город, потому что Риндан считал их хуже воров. На середине площади была сооружена деревянная сцена, на которой выступали комедианты с побережья, Айрин слышала, что их пригласили в столицу специально для праздника.
Ярморочные прилавки, сцена и каждый фонарный столб были украшены цветами, венками из сухих листьев, флажками и лентами, отчего вся площадь горела желтым и красным, будто огромный пожар.
Стемнело, на небе появились первые звёзды, и на сцену вышли факиры. В темноте казалось, будто огонь в их руках — жидкость, и все время норовит ускользнуть и пролиться на толпу. Их выступление сопровождал резкий запах, отчего Айрин сразу стало дурно, и она ушла от сцены, оставив Эрин, смотреть представление дальше.
У края площади одна из таверн, зажатая между башней с часами и солидным каменным домом, выставила столы на улицу и устроила у себя в уголке отдельное пиршество. Айрин направилась к ней попросить воды. Она проходила мимо одного из столов, когда кто-то крепко схватил ее за руку. В первое мгновение у нее просто не уложилось в голове, что кто-то мог ее так схватить: большую часть времени она проводила на улице как Волчья кровь — а с ней никто так не обращался.
Айрин обернулась. Пьяный помятый мужчина сально улыбнулся, обнажая зубы хищным оскалом, и потянул ее к себе на колени. Айрин вся ощетинилась от отвращения и выдернула руку из его хватки.
— Не смей меня трогать!
— Как невежливо, красавица, — протянул мужчина и медленно стал вставать из-за стола.
Айрин почувствовала боль в боку от своего резкого рывка, и поняла, что бежать или сопротивляться опасно — у нее могут разойтись швы. Ей показалось, что она загнана в угол, и ее бросило в жар. Она медленно попятилась, мысленно проклиная свою беспомощность.
— Эй! — громкий, резкий окрик остановил идущего на нее мужчину. — Или ты сейчас уходишь, или ночуешь в тюрьме! — к ним подошел стражник и грубо ткнул пьяного мужчину в плечо. Тот пошатнулся и рухнул обратно на скамью.